Стеклянные куклы

– У кого как, Коля. Максим вполне состоявшийся взрослый человек, прошлое сидит где-то глубоко в памяти, но на жизнь особенно не влияет. Он самодостаточный, он сильный, его нисколько не мучает, что отношения с братом, единственным родным человеком, на точке замерзания. Его истерика, эмоции и воспоминания о детских обидах – не последствия детских травм, а брат-убийца. Вот теперь он действительно никогда не вернется в их дом, из-за убийств, а не потому, что его обижали и не любили. Да и неправда это, любили его, как и Вадима, просто он был хулиганом и часто получал выволочки.

– Но ведь он ушел из дома, – напомнил Астахов.

– Он ушел, потому что жизнь в городе комфортнее, только и всего. То есть ты прав, Коля, прошлое – груз, часто непосильный, но в случае Максима это вовсе не трагедия, так мне кажется.

– Ты думаешь, он позвонит, если появится Вадим?

– Позвонит. Ему не нужны проблемы, у него своя жизнь, и осложнять ее он не намерен. Но не поручусь, конечно. Иногда достаточно мелочи, чтобы полностью перевернуть восприятие человека. Психические реакции часто непредсказуемы. Посмотрим.

– Интересно, сколько он уже сидит на болоте?

Федор понял, что капитан говорит о Вадиме Устинове.

– Три дня назад он был в городе.

– Откуда?..

– У него газеты трехдневной давности. Не заметил?

– Не заметил, – признался капитан. – А может, его навещают?

– Кто?

– Есть только двое…

– Старик Самсоненко и Максим? Вряд ли, но… Я бы присмотрел за обоими.

– Присматриваем. Мне сюда, – сказал Астахов.

Они распрощались и разошлись в разные стороны.

* * *

По дороге Федор Алексеев вспомнил, что занятий сегодня нет и делать в бурсе ему нечего. То есть найти занятие всегда можно – привести в порядок бумаги, просмотреть расписания семинаров и практических, дополнить список тем для письменных работ и так далее. Можно-то можно, но душа не лежала. Федор замедлил шаг, подумал и решительно свернул в сторону улицы Театральной, где располагалась школа танцев. Вспомнив Конкорду, он невольно улыбнулся.

Стелла Гавриловна была на своем рабочем месте. Федор подумал, что, должно быть, она иногда остается и на ночь в своей каморке, спит на диванчике, укрывается сине-черным пледом, днем висящим на его спинке.

Она бросилась ему на шею и закричала:

– Федор! Я много думала о вас! Я знала, что вы придете!

Женщина была взволнована, на щеках выступили красные пятна, говорила громко и громко смеялась. На ней, как и в прошлый раз, была коротенькая юбочка и майка с открытой спиной, и снова Федор увидел ее тощие лопатки в веснушках и жилистую шею; и неизменный бархатный бант на затылке. Лицо ее было сильно накрашено, бывшая балерина напоминала гротескный персонаж из комедии-буфф. Но это было неважно, она не казалась ему смешной, она была человеком, который делал дело. Даже ее экзальтация выглядела уместной, даже то, что она бросилась ему на шею…

– Стелла Гавриловна, сможете уйти? Я видел здесь рядом кафе, приглашаю на кофе.

– Конечно! – обрадовалась Конкорда. – Я только возьму пальто! – Она крутнулась на носочках, собираясь улететь, но Федор остановил ее:

– Пока не забыл, Стелла Гавриловна, ваш ученик, таксидермист, случайно не увлекается игрушками?

– Вадим Устинов? Увлекается! Он их делает. Смешные такие зверюшки! Он приносил их сюда, дарил девушкам. Он и мне подарил хомяка в балетной пачке, очень смешного. Я еще спросила, неужели это я? А он говорит, узнали, Стелла Гавриловна? Вы. Похож, правда?

– А кому еще он их дарил?

– Ну, не знаю точно. Я думаю, с кем танцевал, тем и дарил. Юлечке… Еще Олесе, наверное. А что, это так важно? Вы его так и не нашли?

– Почему вы думаете, что я его искал? – спросил Федор.

Конкорда посмотрела на него долгим взглядом, хмыкнула; послала воздушный поцелуй и убежала, крикнув:

– Я сейчас!

Они расположились за столиком в уютном полутемном и полупустом зале кафе, где пахло кофе и ванилью.

– Мне без кофеина, – заявила Конкорда. – И пару галеток. Я на диете.

Она не переоделась, просто накинула на острые плечи легкую, расшитую разноцветными нитками белую дубленку с пышным воротником.

– А мне покрепче, – попросил Федор у официантки. Не удержался и добавил: – Галеток не нужно.

– Федор, давайте начистоту, – начала Конкорда, глядя ему в глаза. – Какое отношение Вадим Устинов имеет к исчезновению девушек?

Федор едва не захлебнулся кофе и пробормотал:

– Уф… горячий!

– Да ладно, Федор, я же не ребенок! – Она привстала и похлопала его ладошкой по спине. – Так в чем дело? Вы можете сказать мне все, у меня сильно развита интуиция.

– Из-за танцев? – попытался пошутить Федор.

– Именно! Те, кто танцует, мыслят по-иному. Их мысль – это арабеска, выверт, прыжок и озарение! Я вас слушаю. – Она подперла щеку рукой. – Стреляйте, Федор. В конце концов, я знаю Вадима Устинова, а вы нет. Обещаю, все останется между нами.

Федор раскрыл папку и достал распечатки «стеклянных куколок»; протянул Конкорде. Она нахмурилась и впилась взглядом в картинки. Федор, в свою очередь, рассматривал Конкорду, отпивая кофе.

– Это Юля Бережная? – спросила Конкорда, ткнув пальцем в распечатку с фотографией девушки в платье невесты.