Стеклянный ангел

Он вгляделся в темноту, которая внезапно перестала быть темнотой, или, по крайней мере, стала не такой насыщенной и густой, во-первых привыкали глаза, а во-вторых молочное свечение снега и бледно-желтый свет луны постепенно разбавляли ее плотность. Смутное ощущение чего знакомого вдруг охватило его. Где-то он уже все это видел. Эту дверь и веранду, и широкую заасфальтированную площадку перед ней, а вон там, если пройти несколько шагов и подсветить себе фонариком, на том деревянном щите можно будет прочесть надпись… надпись… что же это за надпись?.. Точно, так и есть! Вот оно! Мечта, мечта… точно «Мечта!» Это же пионерский лагерь! Зловещая песенка Агаты Кристи в ушах внезапно прервалась, и вместо нее грянуло веселое «Вместе весело шагать». Лагерь «Мечта», в котором он отдыхал одним летом… Ему было тогда одиннадцать или двенадцать… Точно, это просто заброшенный лагерь, и боятся тут нечего!..

Так, надо успокоиться, взять себя в руки… и вспомнить, вспомнить, как здесь все расположено, и где она могла спрятаться.

Прислонившись к холодной стене, он закрыл глаза, и вместо этой непроходимой ночи и нескончаемого снега перед глазами вдруг включилось солнце, разом осветившее и зеленую траву, шуршащую под ногами, и желтые цветы, вплетенные в простенький венок, и смешную девчонку с обветренными губами и хитрющими глазами. И почему у него всегда и всюду девчонки, Миша усмехнулся, девчонок сейчас не нужно… не нужно… Нужно другое… Вот он главный корпус, это он сейчас стоит кирпичным монстром-уродцем без окон и дверей, беззубый старый свидетель далекого лета, жарких дней, детского смеха, плескания в ручье… Точно - за корпусом ручей, и мостик, и несколько деревянных домиков, и танцплощадка… Сохранился ли этот мостик? Нет, нет, туда она не пойдет… она здесь в корпусе.

«Нужно идти, нужно идти!" - шептал он себе, но ноги не шли… и не слушались.

Вдруг он услышал шум у себя над головой. Оттолкнувшись от стены, взглянул вверх. Прямо над ним зияло черной дырой окно, ощерившееся осколками стекла. Кто-то ходил за этим окном, и этот кто-то наступал на разбитое стекло, по-видимому, сплошь усеявшее пол. Это оно так противно хрустело, и ходил не кто-то, а она… Она - девушка с обложки… Девушка с шестом… Алиса из той страны чудес, в которой мужиков за людей не считают и за малейшую провинность накидывают крепкую веревочку на их бедные накаченные шейки.

И вот к этой самой Алисе он и должен идти, и должен что-то сделать, что-нибудь ей сказать, схватить, связать, позвонить, куда следует. Ах, Мишаня, Мишаня, и куда это ты ввязался?

Он достал фотоаппарат, сделал пару снимков разрушенного главного корпуса, и, держа камеру наготове, смело, по крайней мере, ему хотелось так думать, вошел в здание.

Здесь было темно, лишь призрачно светлели пустые квадраты окон.

Миша направил вперед фонарь, кругляш света озарил серые, в пятнах сырой известки, стены, скользнул по полу, блеснув на осколках стекла, и вдруг, судорожно моргнув в последний раз, погас.

«Все, батарейки кончились…», - Мише снова стало слегка не по себе. И что же теперь делать, в темноте? Он щелкнул фотоаппаратом, вспышка выхватила раскорячившуюся железную койку с продавленной панцирной сеткой, пару почти целых стульев у самого окна… Он сделал несколько шагов вперед. Замер, прислушиваясь. Ему показалось, что за спиной кто-то стоит. Страх ознобом пробежал по спине. Он заставил себя обернуться… И тут на его голову обрушился страшный удар, и он, теряя сознание и хватаясь закатывающимися под лоб зрачками за ускользающую реальность, еще успел подумать о том, что он, кажется, оставил ключи в замке зажигания… Оставил ключи… Такая неосмотрительность…

Глава двадцать шестая

Как тихо. Как непривычно тихо. Надя приподнялась на локте, прислушалась. Тихо. Значит, ушел. Она снова откинулась на подушку.

Как хорошо лежать вот так одной в полной тишине. В полном одиночестве. Без этого сверлящего взгляда, без этих терзающих рук.

Ушел. Запер ее, как всегда. Ненадолго ушел, наверняка на несколько минут. Боится оставлять ее одну, боится, что сбежит. И правильно, что боится. Она все равно рано или поздно сбежит. Может быть, даже сегодня.

Наверное, вышел за сигаретами. Вернется совсем скоро. Может быть, уже по лестнице поднимается. Вот сейчас ключ в замке заскрежещет в унисон ее зубовному скрежету.

Нельзя спать… нельзя… что же она лежит?.. ведь у нее, может быть, совсем не осталось времени.

Надя с трудом разлепила веки. Опять вчера заставил ее пить, и мучил всю ночь, и снова бил.

Надо встать… надо встать…

Она спустила ноги на пол, посидела, напрягая все силы для того, чтобы подняться. Держась за спинку кровати, сделала рывок вперед. Постояла, пытаясь унять головокружение. Сильно тошнило, во рту было сухо и горько.

Она сделала несколько шагов и снова остановилась. Ей послышался шум в коридоре. Она испуганно прислушалась, но это был всего лишь кот: