Стеклянный ангел

— Плетнев, — голос Разумовской угрожающе зазвенел, — мы ведь договорились.

— Ну, хорошо, — обреченно сказал Миша и достал фотоаппарат. Вздохнул и нажал кнопку «удалить».

Жанна Александровна улыбнулась, поправила волосы.

— Вы, Плетнев, езжайте домой. Мы здесь надолго. Езжайте. Увидимся еще, я думаю, — она вздохнула, повела плечами, перевела дух, словно уговаривая себя, и открыв дверцу, снова вышла в холодное утро, оставив после себя легкий терпкий аромат духов, который Миша, откинувшись на сиденье и прикрыв глаза, вдохнул ошалело, удивляясь тем ощущениям, которые этот запах у него вызывал.

* * *

— Что действительно ничего стоящего? — Тарас Борисович был на взводе. — Надо же а, я надеялся… Разумовскую никогда по пустякам не отправляют, — он недоуменно пожимал плечами и мерил шагами небольшой редакционный кабинет. — Что-то здесь не так. Что-то не так… Ты уверен, что там не происходило ничего интересного? — в который раз переспрашивал он Мишу.

— Да уверен, уверен, — отмахивался Миша, — обычный бомжара.

— Странно, странно, — отрывисто бормотал Тарас Борисович, нарезая круги перед Мишиным столом, была у него такая привычка, своеобразная манера обдумывания, — до меня дошли сведения, что Разумовская сейчас каким-то делом серьезным занимается, возможно, серийными убийствами… Но, видимо, не хотят, чтобы просачивалось в прессу… как же подобраться? Говорят что-то особенно занимательное, убийца что-то вроде визитной карточки оставляет, а вот что именно — неизвестно… Честно говоря, надеялся, что на этот раз… Ты точно видел, что ничего такого там не было?

— Не было, — соврал Миша, честно глядя в маленькие, пронзительные как буравчики, глазки шефа.

— Ну ладно, может они сами обознались. Ты давай, Миша, работай. Жду от тебя чего-нибудь этакого… — Тарас Борисович сделал в воздухе замысловатое движение пальцами, сплошь унизанными массивными серебряными перстнями. — А то гляди: у меня сокращение намечается, всех непроизводительных безжалостно уволю.

Тарас Борисович ушел к себе, а Миша еще долго сидел перед включенным компьютером, не притрагиваясь к клавиатуре, думал о том, что за дело ведет Жанна Александровна, и почему она заставила его уехать, и участкового услала, и что за фигурка была в ладони убитого. Он пытался вспомнить, как она выглядела: стеклянная, прозрачная, и еще он успел разглядеть крошечные весы в руках ангела. Не особо надеясь на удачу, набрал в поисковике: «Стеклянный ангел».

Глава шестая

— Яся! Яся! — кричала Надя и бежала, косолапо загребая ногами теплую золотистую пыль, вдоль буйно цветущего, осыпающегося зрелой пыльцой, пахнущего медом и солнцем, луга.

— Яся! Яся!

— Надя!

Девочки в одинаковых ситцевых платьицах, с одинаково заплетенными косичками, только одна темненькая, другая светлая, с разгона обнялись, схватились за руки, закружились, громко смеясь, и выкрикивая имена друг друга.

— Яся, как ты далеко ушла! Насилу тебя догнала… — говорит темненькая девочка. Она запыхалась, лицо у нее раскраснелось.

— Ты ведь не хотела идти, — отвечает светленькая. — Почему передумала?

— Не знаю почему. Передумала и все. Ой, Яся, попадет нам теперь. А вдруг Вера Алексеевна узнает, — Надя делает большие глаза, — вдруг из-за этого запретит на тренировки ходить?

— Ну что ты, не запретит. Наш интернат акробатикой этой славится, а мы там самые главные. Особенно сейчас, когда Павел Сергеевич нас в цирковое училище готовит. Ты лучше скажи, где ты Ромку потеряла? — смеется Яся. — Он ведь все время за тобой ходит, как привязанный.

Надя краснеет, досадливо отталкивает руку подружки, отбегает в сторону.

— Ненавижу, когда ты дразнишься. Он за тобой ходит, а не за мной.

— Ну что ж ты сердишься, глупая? — примирительно улыбается Яся. — Я просто пошутила. Ты ведь знаешь, мне он нисколечко не нравится, забирай его себе.

— Не пойду я с тобой. Сама иди к своему деду, — Надя срывается с места и убегает по пыльной дороге.

— Подожди, подожди, Надя! — светленькая девочка догоняет подружку, обнимает ее. — Ну что ты? Еще из-за Ромки будем с тобой ссориться. Ну не обижайся, я никогда больше не буду так шутить.

— Ладно, пойдем, — вздыхает темноволосая, — идем быстрей. К ужину надо вернуться, а то нас снова в кладовке запрут.

Дорога еще долго тянется вдоль луга. Потом спускается к обрыву, и полого сбегает к реке — неширокой и тихой. Девочки неторопливо идут по песчаному берегу. Тихо плещется волна, солнце играет в светлой переливчатой ряби.

— Яся, а правда говорят девчонки, что твоя мама… — Надя испуганно замолкает, понимая, что сказала лишнее.

— … утонула в реке? — спокойно подхватывает Яся, — правда… в этой самой реке, там повыше, недалеко от дедушкиного дома.

Яся пристально глядит на воду.

— Дедушка говорит, чтобы я не плакала, что мама превратилась в русалку и смотрит на меня из воды, но только я уже не верю в это, не маленькая. Не хочу об этом… — Яся вздохнула, помолчала. — Давай искупаемся, вода как молоко… теплая, теплая…

— Нет, нет, — говорит Надя, с опаской поглядывая на воду.