Стеклянный ангел

Мальчик, все так же улыбаясь, протянул руку за еще одним пирожком. Теперь в каждой руке у него было по пирожку, но судя по взгляду, который он не сводил с оставшихся на блюде пирожков, останавливаться на достигнутом он не собирался.

Он положил свою добычу за пазуху и снова протянул руку, но тут за его спиной возникла светленькая девочками с косичками:

— Степка, ты опять? — строго спросила она.

— Кушать хочу, — прокартавил малыш.

— Кушать, кушать… — по-взрослому проворчала девочка. — За обедом две тарелки супа съел, и второе, и компот, и пирожок с картошкой. Хватит с тебя! Живот лопнет! Отдай пирожки обратно!

— Не отдам, — сказал мальчик, подбородок его задрожал, и Миша понял: сейчас маленький обжора разревется.

— Нет, нет, пусть берет! Мне и этого хватит, — заверил он девочку.

— Это Степка, мой брат, — пояснила девочка, — он все никак не налопается. Мы здесь недавно, два месяца всего. Мамка нас голодом морила и дома запирала, мы по три дня ничего не ели. Вот он и боится, что еда кончится.

— Танюша! Опять за братишкой не углядела? Ну-ка веди его в комнату.

Высокая женщина в темном костюме ласково улыбалась детям.

Ребята взялись за руки и побежали прочь. Мальчик повернулся и помахал Мише маленькой ладошкой.

— Здравствуйте! — высокая женщина энергично пожала Мишину руку. — Журналист? Ну что ж, журналисты у нас частые гости. Наверное, успели уже заметить — хвастаться нам есть чем.

— Да, — Миша уже понял, что перед ним директор Вера Алексеевна, — замечательный у вас дом!

— Вы очень правильно сказали — дом! Не просто детский дом, — казенное название, не правда ли? — а именно дом, дом с большой буквы, дом вот для таких ребятишек — обездоленных, преданных самыми родными людьми.

— Девочка рассказала, что мать их голодными оставляла. Это правда?

— Правда, конечно. Она еще не все рассказывает, выгораживает мать и отца. Ничего, здесь ребята оттают, и мальчик когда-нибудь наестся. У нас еды вдоволь. Вас хорошо покормили?

— Да, да, спасибо! Очень вкусно! Прямо по-домашнему, как у мамы.

Директриса довольно рассмеялась:

— И снова вы правильно сказали: как у мамы! К этому мы и стремимся. Ну что, пойдемте, я вам все покажу!

Мише это очень напомнило то, как показывала ему свою школу Юлька, и даже внешне — повадками, походкой, тембром голоса — эта женщина напоминала Юльку. Может быть, все женщины на руководящих постах говорят и двигаются одинаково?

Все было идеально — спальни, игровые, кабинеты. Хорошие ковры на полу, добротная мебель, и всюду дети — жизнерадостные, активные, ухоженные.

— Здесь им лучше, чем дома, — заметил Миша. — Думаю, многие дети, живущие в семьях, с родителями, не отказались бы у вас поселиться.

— Это кажущаяся жизнерадостность, ответила Вера Алексеевна, — все они подранки, и что у некоторых из них в душе, — какая боль, какая обида на мир, — даже самым лучшим из моих воспитателей никогда до конца не выведать.

Пока они ходили по Дому, Миша все время слышал музыку, плавно льющуюся из динамиков.

— Что это за музыка у вас какая-то… — начал он и замолчал, подбирая определение.

— Какая? — с улыбкой спросила Вера Алексеевна.

— Н, какая-то… м-м-м… как бы сказать…

— Несовременная?

— Да, извините, несовременная.

— А что вы называете современной музыкой? То, что звучит в наше время по телевизору, по радио? Разве это можно назвать музыкой? Музыка — это как раз то, что вы слышите сейчас. Самая настоящая музыка. Разве не красиво?

— Красиво, — согласился Миша, прислушиваясь к мелодичному женскому голосу, удивительно чистому и нежному.

— И дети тоже понимают, что это красиво.

— Это на итальянском?

— Нет, на испанском.

— А почему на чужом языке?

— Почему? А вот вы послушайте и скажите: как вы думаете, о чем она поет?

— Наверное, о любви, о море, о солнце…

— Вот видите, — засмеялась Вера Алексеевна, — незнакомый язык развивает воображение. Хочу, чтобы дети мои, слушая эту песню, научились мечтать и здесь в казенных сенах, когда за окнами сырость, слякоть, холодные дожди, они научились мечтать о море, о солнце, о любви. Если ребенок с детства мечтает о хорошем, он и сам будет хороший. И в жизни далеко пойдет.

— Да у вас целая система, — улыбнулся Миша.

— А вы как думали! Не зря наш Дом самый лучший. Ну что, пойдём дальше?

Они ходили, смотрели, а песня о море, о солнце и любви все звучала.

В актовом зале занимался театральный кружок. Ставили музыкальную сказку, девочки лет десяти-двенадцати, грациозно двигаясь, изображали то ли лесных фей, то ли русалок.

— Какие у вас талантливые дети! — похвалил Миша.

— Очень талантливые. У нас дети и пляшут, и поют, а раньше даже существовала акробатическая студия. Она была моей гордостью. Наши маленькие акробаты на всех смотрах блистали. Слава тогда о нас гремела не только по области, мы несколько раз в Москве призовые места брали.

— А потом? — спросил Миша, чувствуя, что вот теперь, может быть, подобрался совсем близко… к разгадке той тайны, за которой приехал в такую даль.