Стеклянный дом

Спенсер знал, в какой ситуации находился его коллега. Обвинения его не удивили. Густава бросила жена, и с тех пор он стал испытывать глубокое презрение к женщинам. С раздражением относился к дамам на ответственных постах. Спенсер знал, что это уже почти болезнь, поэтому всячески старался сам не оказаться в подобной ситуации.

Едва он задремал, как зазвонил телефон.

Голос в трубке был знаком ему лучше всех на свете, однако он осознал, что не слышал его уже несколько месяцев.

– Привет, Спенсер. Это Эва.

Эва. Тепло разлилось в груди, и он ничего не мог с этим поделать. Столько лет его очаровывал и обезоруживал этот голос: мелодичный и сильный, женственный, но никогда – беспомощный.

– Как у тебя дела?

Сидя на краю кровати, он почувствовал острый приступ грусти. Плохо. У него все плохо. Даже хуже, чем во время их последнего разговора.

– У меня все хорошо. Сижу в отпуске по уходу за ребенком.

– Я звонила тебе на работу и узнала, что ты дома с дочкой. – Она негромко рассмеялась в трубку. – Невероятно.

Несмотря на все свои заботы, он невольно улыбнулся. С ее точки зрения он, конечно же, сумасшедший, что обзавелся потомством как раз к пенсии. Одновременно он встревожился. Ему не понравилось, что она звонила в университет.

– Почему ты стала разыскивать меня?

Ее смех оборвался – как дождь, внезапно перестающий шлепать по поверхности лужи.

– Ко мне приходили из полиции.

Он закрыл глаза:

– Эва, послушай меня. Вся эта история со студенткой, подавшей на меня заявление, совершенно не имеет под собой оснований.

Какого черта они поехали домой к его бывшей жене? Чтобы услышать полное описание всех его недостатков?

– Так на тебя подала жалобу студентка? – Она говорила легким тоном, ибо не имела привычки воспринимать что бы то ни было всерьез. До того дня, когда поняла, что он намерен съехать от нее. – Это многое объясняет.

– Так они приходили к тебе не поэтому? – Он чувствовал себя совершенно сбитым с толку, голова пошла кругом.

– Нет, не поэтому.

Спенсер слышал, как она чем-то гремит. Наверное, это британский сервировочный столик, купленный, когда они жили в Лондоне, – ее любимая вещь.

– Они спрашивали про другое. Про девушку, которую нашли расчлененной, Ребекку Тролле.

Спенсер замер.

Ребекка Тролле. Опять!

– Что ты такое говоришь?

– Полицейский, который приходил ко мне, – его зовут Петер Рюд – спрашивал, не упоминал ли ты при мне Ребекку Тролле.

– И что ты ответила?

– Разумеется, я ответила «нет». Что ты обо мне думаешь?

В голосе Эвы появилось раздражение – ее легко было задеть.

– Как бы то ни было, мы говорили о конференции в Вестеросе.

– В две тысячи седьмом?

– Да, про нее. Я сказала, что ничего не помню.

А вот Спенсер помнил.

Конференция была очень хорошо организована. Поначалу он хотел предложить Фредрике поехать с ним, но потом отбросил эту идею. Ему показалось неправильным брать ее с собой в поездки и тем укреплять их отношения.

Шёё. По поводу той конференции ему самому звонили из полиции, чтобы проверить его алиби.

– Что еще он хотел узнать?

– Спрашивал, случались ли у тебя проблемы со студентками. И я сказала, что такого не было.

Спенсер снова лег на кровать, уставился в потолок.

– Алло! – проговорила Эва.

– Да-да, я тебя слушаю.

Сердце учащенно билось, стучало в ребра, хотело вырваться наружу. Сейчас он более чем когда-либо сожалел, что с самого начала не рассказал все Фредрике. Он-то думал, что полиция связалась с Эвой из-за Тувы Эрикссон. Но дело обстояло куда хуже.

Теперь его подозревают в убийстве Ребекки Тролле.

Рапортовать было особо не о чем. Фредрика позвонила и матери Хокана Нильссона, и кузине, но никто с ним в последнее время не разговаривал и не знал, где он может находиться.

– Не мог он просто так взять и исчезнуть, – проворчал Алекс. – Где-то же он прячется!

Ранее он попросил Сесилию Турссон проверить катер. Она пришла в его кабинет в тот момент, когда там была Фредрика. Женщины обменялись взглядами и молчаливым приветствием. Они не подруги, но пока в состоянии работать в одной упряжке. Алекс не желал разбирать их взаимоотношения: у него на столе два убийства, есть над чем поломать голову.

– В выходные Хокан Нильссон связался с председателем яхт-клуба по электронной почте, – сообщила Сесилия, – и попросил разрешения спустить свой катер на воду раньше других. Сказал, что собирается его продавать и хотел бы иметь возможность показать на плаву.

– Неужели он успел удрать за границу, а мы это прошляпили? – воскликнула Фредрика.

– Понятия не имею, – вздохнул Алекс. – С удовольствием ответил бы «нет», но по понятным причинам не могу.

– Председатель яхт-клуба был там в воскресенье, и тогда катер Хокана Нильссона еще стоял на берегу.

– Выходит, он спустил его на воду прямо сегодня! – Алекс присвистнул. – Немедленно позвоните в береговую охрану.

– Зачем? – удивилась Фредрика. – Мне кажется, куда более вероятно, что его катер остался на озере Меларен. Лучше позвонить на шлюз[7] – они наверняка обратили внимание на маленький катер, проходящий через них в такое раннее время года.

Алекс попросил Сесилию проверить это.