Стеклянный дом

Она кивает, хотя ей хочется сказать: «Нет уж, спасибо, никуда мы не пойдем». Они входят в двери деревенского клуба, над которыми висят британские флажки, и окунаются в музыку, запах пота и смех.

– Слышь, Робби, ты, главное, не сруби ее по ошибке, – выкрикивает молодой человек в клетчатой рубашке, обнимающий девушку, похожую на воробушка, беззаботно выдыхая сигаретный дым в ее светлые волосы.

– И не пытайся укоротить ее топориком, – ревет другой.

– Прекрати, Альф, – смеется блондинка. – То, что тебе самому не хватает пары дюймов, еще ничего не значит.

Все уже намного хуже, чем она предполагала.

– Принести тебе чего-нибудь выпить? – Робби не пытается защитить ее и не огрызается в ответ на шутки этих болванов. Фред уже пустил бы в ход свои кулаки мясника: он обожал драться, только дай повод. Вместо этого Робби улыбается ей, внимательно и открыто глядя ей в глаза, как будто собирает сведения. – Они просто завидуют.

Она не сразу понимает, что он не дразнит ее, а говорит совершенно искренне.

– Грушевого сидра. Спасибо. – Ей больше нравится пиво. Густой темный эль, вроде того, что пил ее отец. Но девушкам не положено заказывать пиво. Особенно высоким девушкам, иначе они рискуют показаться мужиковатыми.

Роль бара выполняет раздвижной стол возле туалетов, вокруг которого целая толпа. Робби ждет своей очереди целую вечность. Рите приходится стоять в одиночестве, чувствуя себя главным экспонатом на выставке. Только один долговязый парень со светлыми, почти белыми волосами и розоватыми глазами улыбается и машет ей с другого конца зала. Она улыбается в ответ – приятно видеть хоть одно доброе лицо.

– Осторожно, а то потом от него не отвяжешься, – шепчет, наклонившись к Рите и прикрыв рот рукой, девушка в красном платье, которая приехала на велосипеде. – Это Фингерс Джонсон.

– О. Ладно. Спасибо. – Зеленый человек? Да он же белый, как личинка. Ей становится немного жаль его. Стоит там один, мнется, хрустит пальцами.

– Пожалуйста. – Девушка делает глоток из своего бокала, аристократично отставив в сторону мизинчик, демонстрируя ноготок, покрытый лаком цвета фламинго. Она крепкая и симпатичная, не писаная красавица и от этого еще более привлекательная, с пышной грудью. Улыбается так, будто точно знает себе цену. – Кстати, я Кейси.

– Рита. – Она замечает нитки, свисающие с подола платья Кейси. Такое ощущение, что оно было сшито в спешке буквально за прошлую ночь. Рита умеет разве что пришивать пуговицы к детской одежде. И штопать школьные гольфы. В ее душе поднимается неловкое страстное желание тоже сшить себе кокетливое красное платье, как у Кейси. Рита тут же гонит от себя эту мысль. Что бы она ни надела, все равно останется такой же неуклюжей и крупной. Нескладной.

– Хорошую ты себе работу отхватила. – Кейси приподнимает левую бровь, подведенную черным карандашом. (Рите никогда и в голову не приходило делать что-то с бровями. Теперь она думает: может, надо было?) – У Харрингтонов. Приятную, достойную. Не у каких-нибудь дикарей из леса, которые расплачиваются курами.

Рита смеется. Ты даже не представляешь, думает она.

– Но сама бы я не хотела возиться с малышней. – Кейси вздрагивает. – В конечном итоге нам всем достанется по коляске с нашими собственными вопящими спиногрызами, верно?

Улыбка застывает на лице у Риты. Для нее это будущее уже утрачено, стерто. Ей остается только любить чужих детей за деньги.

– По крайней мере, если мы останемся здесь. Но я-то оставаться не собираюсь. – Кейси постукивает пальцем по носу. – Ни за что. У меня грандиозные мечты. И планы. Голливуд. Бродвей.

Рита без труда представляет имя Кейси на афише. И саму Кейси на красной дорожке, посылающую воздушные поцелуи в толпу. И от этого она чувствует себя какой-то неправильной, как будто у нее тоже непременно должны быть большие мечты, свой план, как оставить след в истории, не довольствуясь работой у Харрингтонов. Рита с облегчением видит, как Робби пробирается обратно сквозь толпу со стаканами в руках, расплескивая свое пиво по пути.

Кейси кивком указывает на Робби:

– Странная вы с ним пара.

– О, мы не то чтобы пара, – тут же возражает Рита, смутившись, и приглаживает волосы. Хохолок на макушке все еще надежно приколот шпильками. Она пытается придумать какую-нибудь забавную девчачью тему, чтобы сменить направление разговора, но в голову ничего не приходит.

– Ну, ты тут поосторожнее, – говорит Кейси, весело глядя на зал поверх бокала. – Здесь что-то такое в воде.

Рита непонимающе улыбается.

– В смысле, легко вляпаться в неприятности. В лесу. Сомневаюсь, что в этой деревеньке найдется хоть один младенец, зачатый в кровати.

– О. – Румянец расползается от щек к шее и по всему декольте, как пятно от красного вина.