Стеклянный мост

— Уже не важно. Важно, что он говорил от души, говорил именно то, что думал и чувствовал, — устало сказал Премьер, — Возьми барабан, сделай копии. Разошли всем членам Кабинета, и… Я еще подумаю, кому. Пока будет копироваться, я вздремну. Кажется, в ближайшее время у всех нас будет еще больше работы, чем во время последнего тура выборов.

— Вы ему поверили?

— Да. А ты?

— Я тоже, — кивнул шеф секьюрити, — Я вообще верю любому, кто предупреждает о возможной беде. Уж такая у меня работа.

04F Hex. End.; (Конец)

— Ну так что же с тобой делать-то? — устало спросил Эн Ди, — По всем божеским и человеческим законам. Может, сам скажешь?

Демон вопросительно посмотрел на Джея. Тот хмыкнул:

— Дьявол, вдруг жалеющий грязного пьяного бродягу, тайком подбрасывающий ему в канаву несколько медяков на опохмелку! Или ангел, от бессилия и отвращения тянущийся к мечу, чтобы немедленно прервать чью-то омерзительную жизнь, которую даже и ему никаких нет сил терпеть. Что же в них божественного? Это ж обычные, человеческие категории! Вы скажете: «Они — судят». А вы разве нет? Давайте, как вы там уничтожаете нелегалов, — Джей спокойно смотрел на них по очереди в упор, — Я готов. Стрелять будете?  Вешать? Или просто ням-ням?

— Все. Он свое выпросил! — взорвался А'Харрн и шагнул вперед. Но звероглазый взял его за плечо и вернул на место. Какое-то время все молчали.

— Иди. Я отпускаю тебя. Живи как знаешь, — Эн Ди усмехнулся и сказал еще, — Ты меня понял?

Хакер угрюмо промолчал. Эн Ди прибавил:

— Я сказал «Иди!», но не говорю: «И впредь не греши!» Поторопись, а то ведь еще передумаю. «Ныне отпущаеши!», как речено в том же Писании.

Ежи недоверчиво покосился на них. Шагнул к призрачному столбу бесплатного уличного терминала для бедняков, негромко отдал какую-то команду, затерявшуюся в шелесте листвы пирамидальных тополей. И исчез. Весь вид А'Харрна выказывал молчаливое несогласие.

— Зря ты его отпустил, — вздохнула Тр'Эйхна, меняя облик на стандартный и становясь обыкновенной женщиной — пилотом в джинсах, свитере и кожаной куртке с крохотным золотым значком с пятью литерами: «E_L_I_T_E».

Эн Ди улыбнулся и развел руками:

— Есть такая мудрая хохма. V.I.P. иногда переводят с английского, теряя одну буковку в среднем слове. И из Very Important Person получается Very Impotent Person. Понимаете, какая жизненная игра слов — Очень Важная Персона и Очень Бессильная Персона. И это все ощутимее по мере подъема в гору, ребята. А этот парень — ну я могу его казнить. Еще могу отпустить, что и сделал. Но больше я ничего ему сделать не могу. «Наград мы не принимаем, а судить нас не за что!» Хотя конечно, казнят не за что-то, а чтобы не… Что-то я впадаю в меланхолию.

От угла улицы, из тени дерева, до них донесся красивый, поставленный голос старика, уличного рассказчика:

  «Из темноты небытия всплывают:
  Игрушки, сказки, лики и обломки
  Прекраснейших сокровищ Мирозданья,
  Не названные этим языком.

  Они нигде.

  Пока — нигде, я верю.
  Я, приходящий нищий,
  Попрошайка,
  Держу их на ладони столь небрежно,
  Что сказка станет пылью под ногами,
  Развеясь вновь в чернильной пустоте
  Забвения.
  Небытие?

  Но, правда,

  Не все,
  Что уместилось на ладони,
  Исчезнет вновь,
  Исчезнет на столетья,
  И все, что уцелело — это ваше.
  Берите просто так, как дует ветер,
  Мне ничего не надобно взамен.
  А коль рассказ покажется хорошим,
  Благодарю за мелкую монетку,
  Что брошена мне в миску торопливо.

  Благодарю за ваше снисхожденье

  К фантазии причудливой моей…»

Голос затих, они услышали, как старик кашлянул и звякнул бутылкой.

— Кого только не увидишь в Бразелоне, — брезгливо буркнул А'Харрн.

— Пошли, — вздохнул Эн Ди, — Бразелон был и останется свободным.

Нечего указывать его гражданам, что они должны или не должны делать!

Они исчезли. Старик, сидящий в тени дерева и прикладывающийся к бутыли, усмехнулся. Тихо спросил:

— Как тебе это представление, Смог? Прости, Кислота.

— Неплохо для начала, — хмыкнул из-за пазухи негромкий баритон, — Идем. Кажется, тебя очень ждут двое бывших детей. И нехорошо, брат мой, заставлять их переживать. Ведь ты сам назвал их своими учениками?

— Это верно, — старик встал, возвращая себе привычный облик Джея Джея Дорко, — Опасно оставлять надолго учеников чародея наедине со снадобьями и книгой заклинаний.