Стеклянный отель

– Нет, она была счастливым человеком, – ответил Мендоза. – Она работала по девять месяцев, потом на три месяца уходила в отпуск и всегда рассказывала нам всякие захватывающие истории. Мы по большей части просто возвращались домой и надеялись, что нас хотя бы дети не забыли, но у нее не было семьи, поэтому она путешествовала. Она выходила из отпуска, я спрашивал, где она была, и она то ходила в поход в Исландии, то сплавлялась по реке в Таиланде, училась гончарному делу в Италии или еще что-нибудь. Мы подшучивали над ней. Я все спрашивал: когда ты собираешься выйти замуж, остепениться? А она смеялась и говорила: может, в следующей жизни.

Над столом повисло молчание. Мендоза потер глаза.

– Я говорил, что мне нравилось с ней работать? Мне очень нравилось с ней работать. Я считал ее своим другом. Знаете, как редко на работе встречаются люди, которые любят свою жизнь?

– Да, – тихо ответил Сапарелли. – Знаю.

Каюта Винсент осталась нетронутой с того дня, как она пропала. Постель была не заправлена. Личных вещей у нее было очень мало: кое-какие туалетные принадлежности, немного одежды, ноутбук, несколько книг. Книги были в основном о корабле «Колумбия» («Да здравствует Колумбия», «Путешествия Колумбии на северо-западном побережье» и так далее). Сапарелли быстро собрал вещи в ее чемодан и рюкзак, а Леон пролистал книги и потряс их над кроватью. Из них ничего не выпало. Леон и сам не знал, что он надеялся найти. Компрометирующие письма от Белла? Подозрительные пометки на полях?

– Давайте вы возьмете рюкзак, – сказал Сапарелли, – а я заберу чемодан.

Леон взял сумку, и они вышли на верхнюю палубу. Краны опускали новые контейнеры на подвесные мосты. Он вспомнил, что когда-то читал о «Колумбии», когда увидел это название. Корабль из Бостона 18-го или 19-го века. Надо потом почитать про этот корабль. Близился вечер, и краны отбрасывали на палубу причудливые тени. Несколько минут на борту запечатлелись в его памяти как необыкновенно яркие и значимые, потому что они же были последними минутами до появления Мендозы. Посреди шума, лязга, стука кранов и ящиков и постоянной вибрации двигателя Леон не замечал стюарда, пока тот не подошел вплотную.

– Я провожу вас на берег, – сказал он. Они стояли рядом с трапом.

– Не стоит, – сказал Сапарелли, но что-то во взгляде стюарда заставило Леона подчиниться, и он кивнул и уступил дорогу Мендозе.

Сапарелли бросил на Леона раздраженный взгляд.

Мендоза тихо сказал ему на ухо, когда они спускались вниз:

– Я однажды видел, как он ударил женщину.

Сапарелли вздрогнул.

– Кто? Белл?

– Пару лет назад, когда нас обоих перевели на другой корабль. На борту была одна женщина, инженер, у них с Беллом была интрижка. Как-то вечером мы жарили барбекю на палубе, и я слышал, как они ссорились с Беллом, поэтому я отвернулся, чтобы не мешать…

– Постойте, – прервал его Леон, – вы собрались все вместе на палубе?

– Да, это было еще до того, как на кораблях запретили распивать алкоголь. По вечерам после работы можно было спокойно выпить с коллегами, как нормальные взрослые люди. В общем, я отвернулся, притворился, что разглядываю горизонт, и вдруг услышал пощечину.

– Но вы этого не видели, – сказал Сапарелли.

– Я знаю, какой бывает звук от пощечины. Я быстро повернулся, и было понятно, что он ее ударил. Она стояла, прижимала руку к лицу и немного плакала, оба уставились друг на друга, как будто были в шоке. Я спросил, что за хрень у них стряслась, что происходит, а она смотрит на меня и говорит, мол, ничего, все в порядке. Я у него спросил: «Ты ее ударил?», а она: нет, мол, он меня не трогал. Хотя у нее на лице остался след от удара, явный красный отпечаток.

– Ясно, – выдохнул Сапарелли. – Что сказал Белл?

– Чтобы я не лез не в свое дело. Я там стоял и пытался понять, что случилось, но, раз она настаивает, что все нормально, кто я такой, чтобы спорить? Я же не видел, что, собственно, произошло. – Мендоза очень медленно спускался по ступенькам, и Леон с Сапарелли тоже замедлили шаг, чтобы его расслышать.

– Она посмотрела на меня, – тихо говорил Мендоза, – посмотрела и сказала: меня никто никогда не бьет. Думаете, я бы позволила кому-то меня ударить? И я даже немного вышел из себя, потому что, да, никто не спорит, черт побери, но что я тут мог сказать? Я оставил их одних, немного отошел и услышал, как она ему сказала: «Еще раз так сделаешь, я тебя сброшу за борт».

– И что дальше. Что он сказал, – глухим голосом произнес Сапарелли.

– Он сказал: «Если я не сброшу тебя первым».

Они дошли до конца лестницы. У Леона колотилось сердце, а Сапарелли выглядел так, словно его мутит. Леон мысленно представил отчет о произошедшем: В ходе расследования выяснилось, что ранее Джеффри Белл угрожал женщине выбросить ее за борт.

– Когда это случилось? – спросил Сапарелли.

– То ли восемь, то ли девять лет назад.

– И с тех пор ничего подобного не происходило?