Стеклянный пол

Стивен Кинг Стеклянный пол

Предисловие

В повести «Освобождение» Джеймса Дики есть сцена, в которой деревенский парень, живущий в самой глуши, бьет себя по руке инструментом, ремонтируя машину. Один человек, ищущий пару ребят, которые пустили бы свои машины вниз по течению, спрашивает этого парня, Гринера, не больно ли ему. Гриннер смотрит на свою окровавленную руку и бормочет: «Неа, это не так плохо, как я думал».

Именно это я чувствовал, перечитывая «Стеклянный пол» — первый рассказ, за который мне заплатили, — спустя все эти годы. Даррелл Швейтцер, редактор «Невероятных историй», предложил мне внести изменения, если я захочу, но я решил, что это, пожалуй, плохая идея. Не считая замены двух-трех слов и дополнительного разбиения на параграфы (вероятно, произошла типографская ошибка), я оставил все как было. Если я действительно начну вносить изменения, результатом будет совершенно новый рассказ.

«Стеклянный пол» был написан, насколько я могу вспомнить, летом 1967, примерно за два месяца до моего двадцать первого дня рождения. Около двух лет я пытался продать рассказ Роберту А. В. Лоундесу, который редактировал два журнала ужасов/фэнтези для Хэлз Кноуледж («Журнал Ужасов» и «Удивительные Таинственные Истории»), а также куда более популярный дайджест «Сексология». Несколько штук он вежливо отверг (один из них, чуть лучший, чем «Стеклянный пол», был в конце концов опубликован в «Журнале Фэнтези и Научной Фантастики» под заголовком «Ночь тигра»), затем принял этот, когда я наконец собрался послать его. Этот первый чек был на тридцать пять долларов. Я получил много больше с тех пор, но ни один не доставил мне такого удовольствия. Кто-то наконец заплатил мне настоящие деньги за то, что я нашел у себя в голове!

Первые несколько страниц рассказа написаны нескладно и плохо — чистый продукт еще не сформировавшегося разума рассказчика — но концовка вознаграждает сполна, то, что поджидает мистера Вартона в Восточной Комнате. Думаю, это по крайней мере часть причины, по которой я согласился перепечатать этот довольно обычный рассказ после стольких лет. И здесь предпринята попытка создать какие-то характеры, не просто бумажные куклы; Вартон и Рейнард противники, но тут нет ни «хорошего парня», ни «плохого парня». Настоящий злодей — за заштукатуренной дверью. И еще я вижу странное эхо «Стеклянного пола» в совсем недавней книге «Библиотечный полицейский». Книга, короткая повесть, выйдет как часть сборника «Четыре после полуночи» этой осенью, и если вы прочитаете ее, то, думаю, поймете, что я имею в виду. Это завораживает: то же изображение, являющееся вновь спустя столько времени!

В основном, я позволил перепечатать рассказ, чтобы отправить послание молодым писателям, которые прямо сейчас выбиваются из сил, стараясь быть напечатанными, и собирают отказы от таких журналов, как «Ф & Ф», «Полночное Граффити», и, конечно, от «Невероятных историй», прадедушки их всех. Послание простое: вы можете учиться, у вас может получаться лучше, и вы можете быть напечатаны. Если здесь есть эта маленькая искра, кто-нибудь наверняка заметит ее рано или поздно, мерцающую в темноте. И, если вы уютно устроите ее среди растопки, она действительно может вырасти в большой, яркий костер. Это произошло со мной, и начиналось отсюда.

Я помню, как родилась идея рассказа. Она просто пришла, как идеи приходят сейчас — случайно, без труб и фанфар. Я шел к другу по грязной дороге, и тут, без всякой причины, мне вдруг захотелось узнать, на что бы это было похоже: стоять в комнате с зеркальным полом. Идея была такой захватывающей, что написание рассказа превратилось в необходимость. Он был написан не для денег; он был написан, чтобы я мог видеть лучше. Конечно, я не увидел так хорошо, как надеялся; существует разница между тем, чего я надеялся достичь, и тем, что в результате получилось. Но я вынес из этого две ценные вещи: проданный рассказ после пяти лет отказов, и немного опыта.

Итак, вот он, и, как сказал тот парень, Гринер, в повести Дики, это действительно не так плохо, как я думал.

* * *

Вартон медленно поднимался по широким ступеням, шляпа в руке, вытягивая шею, чтобы получше разглядеть Викторианское чудовище, внутри которого умерла его сестра. Это вообще не дом, подумал он, это какой-то мавзолей — огромный, расползающийся мавзолей. Он словно вырастал из холма как гигантская, извращенная поганка, весь в мансардах, фронтонах, выдающхся куполах с пустыми окнами. Крышу, уходящую вниз под восьмидесятиградусным углом, венчал медный флюгер — тусклая фигурка, маленький мальчик с хитрым, злобным взглядом, прикрывающий глаза рукой. Вартон был прямо-таки рад, что он не может видеть.

Затем он оказался на крыльце, и дом как единое целое исчез из поля зрения. Он дернул за старомодный звонок, слушая гулкое эхо. Над дверью было розоватое вееорообразное окно, и Вартон едва мог различить дату 1770, высеченную на стекле. Могила, точно, подумал он.