Стеклянный самолет

— Да какая там забота. — махнула я рукой. Ну, а ваш эксперимент на Алтае удался или нет?

— Посмотрите на меня и вы все поймете. Я действительно тот самый Григорий Тетерников ушедший в экспедицию на Алтай в ноябре 1959 года.

— Ну какого это быть бессмертным, спросила я с улыбкой, прекрасно понимая что меня разыгрывают.

— А знаете что пойдемте вниз в каюту и я вам покажу еще кое что. Пойдемте и вы узнаете какого это. Быть бессмертным и счастливым.

— Сомневаюсь, что у меня получиться. — пробормотала я, вставая из — за стола. — А что можно попробовать?

— Пойдемте, пойдемте.

Мы спустились в каюту и Григорий предложил мне присесть на угловой кожаный диван. Потом он подошел ко мне и пристально посмотрел в глаза. Мне сначала показалось что две тоненькие красного цвета молнии вонзились мне в переносицу и я стала медленно заваливаться на спину, но не на диван, а просто в воздухе, принимая горизонтальное положение. Оставаясь в полном нисколько не затуманенном сознании я, левитируя поплыла по комнате и вдруг мое тело пронзила настоящая сладострастная судорога. Она постепенно, клеточка за клеточкой овладевала моим телом, подбираясь к самому мозгу. Я сотрясалась в конвульсиях и все мое естество было распахнуто навстречу этому небывало прекрасному и трепетному чувству. Я подобно космонавту на орбите летала и кувыркалась по каюте буквально утопая в этом океане всеобъемлющего непередаваемого счастья. Это продолжалось довольно долго, потом Григорий хлопнул в ладоши, все прекратилось и я в изнеможении упала на диван.

— Ну как, понравилось? — весело поинтересовался Григорий.

— Что это было? — хриплым голосом прошептала я.

— Вот видите, люди называют счастьем, что не идет в никакое сравнение с тем, что подразумевает под этим определением Вселенная. Вы, простые смертные люди подвержены многим порокам, вами управляют примитивные инстинкты, унаследованные от животного мира и, главное — вам приходиться постоянно бороться за место в зоне комфорта, за хорошего партнера, попросту говоря бороться за выживание. Потому как внутренний мир каждого человека соткан из множества кластеров и в нем присутствуют как зоны комфорта, а их меньшинство и зоны тревоги и дискомфорта — их как раз абсолютное большинство. Вы пытаетесь изменить свой собственный мир к лучшему не догадываясь о том, что это попросту невозможно. Каких бы высот в этом порочном насквозь мире вы не достигли, все равно ваш внутренний мир дискомфорта будет глодать вас изнутри. И избавиться от него не помогут ни деньги, ни слава, ни власть. Чем больше вы будете получать, тем больше будет страх все потерять.

— А вы чувствуете себя счастливым?

— Абсолютно.

— Но ведь вы прокляты. Неужели вы не понимаете этого. Вы потеряли все. Абсолютно все. Принцесса Укока забрала взамен у вас все что вы когда-то любили. Родной город, любимую работу, отца, любимую девушку, наконец. Вы не скучаете по ним?

— Нет. Я не согласен с вами. Вечная жизнь это не проклятье, а великий дар. В любой момент я могу вернуться в самые счастливые мгновения той, прошлой жизни и прожить их снова и снова и так до бесконечности.

— Как это вернуться?

— Очень просто. Например, если меня будут волновать воспоминания о Лизе, я всегда могу вернуться в тот самый счастливый для нас с Лизой момент и пережить его снова, как в первый раз. Понимаете? Ну, первую ночь, например, так понятнее?

— Теперь понятно. Ладно. Пойдемте наверх, — только если можно, мне нужно сходить сначала в душ, а то я вся пахну чем-то. — смутилась я.

— Вы, Наташа, пахнете настоящим женским счастьем, ни с чем ни сравнимым нектаром удовольствия и наслаждения. Душ справа по коридору. Я жду вас на верхней палубе. — улыбнулся он.

Я кивнула и пошла в душ. Первым делом я стянула себя мокрое насквозь белье. Да потекла я по полной. Но как было хорошо! И сейчас ощущается легкость и гибкость что ли во всем теле. Нет право слово кажется помолодела я на лет двадцать не меньше.

* * *

Я еще долго стояла на пирсе и смотрела на Григория и машущую мне на прощание Маргариту Петровну, которых уносила все дальше в море большая белоснежная яхта. С каждым мгновением две машущие мне фигурки на верхней палубе становились все меньше и меньше, пока совсем не растворились на горизонте. И я прекрасно знала, что проклятье принцессы Укока еще даст о себе знать. Оттого Григорий и показался мне совсем несчастным. Ему предстоит пережить еще одну потерю — приемную мать. Да, странная это штука — жизнь. Ну, а у меня, слава богу, через три часа самолет.

— Ростова, ты долго там по заграницам прохлаждаться собираешься? — раздался в трубке недовольный голос генерала Тарасова.

— Сегодня вылетаю, — коротко ответила я.

— Посылка уже прибыла на место. Посольские постарались. На этот раз даже без пинка под зад. Так ты скоро? А то вся работа стоит, да и Суходольский тут изнылся, что одному ему работать приходиться…

Москва, Шереметьево, Острожное, Марсалам, Хургада, 2020

Продолжение следует…