Стеклянный суп

Саймон Хейден был очень тщеславен, и его стенной шкаф просто ломился от дорогущих тряпок — кашемировые свитера от Эвон Челли, раз-два-три-четыре костюма от Ричарда Джеймса, ремни за сто пятьдесят долларов. Вкус у него, безусловно, был, и стиль тоже, но ни тот ни другой не очень-то помогли ему в жизни. Да, с их помощью он довольно долго дурачил людей. Но рано или поздно все, даже самые непроходимые болваны, раскусывали его, и тогда он неизменно оставался без всего: без работы, без семьи, без шансов.

Самое интересное в людях типа Хейдена, — не считая их смазливых физиономий, конечно, — это искреннее непонимание, почему в конце концов все на свете начинают их ненавидеть. Хейден вел себя как свинья. И все же он, хоть убей, не понимал, как получилось, что он живет один в паршивой квартиренке, надрывается на бесперспективной работе и чуть ли не все свободное время проводит перед ящиком, пялясь на что угодно. Он знал, кто из борцов-профессионалов с кем враждует. Серьезно задумывался о приобретении рекламируемых по специальному «магазинному» телеканалу японских ножей для бифштексов. Предусмотрительно записывал на видео свои любимые сериалы, когда знал, что опоздает к началу хотя бы на минуту.

«И как это я дошел до жизни такой?»

Если бы кто-нибудь объяснил Саймону Хейдену, какое он дерьмо и почему, тот просто не понял бы. Он не стал бы ничего отрицать, просто не понял бы, и все. Потому что красивые люди уверены: мир должен прощать им все грехи только за то, что они существуют.

Закончив в ванной, он перешел в спальню. Конверт с инструкциями на день лежал на столике. Стоя в трусах и черных носках без рисунка, Саймон взял его и надорвал.

Крохотный человечек ростом не больше шоколадного батончика шагнул из конверта на его ладонь.

— Хейден, как жизнь?

— Броксимон! Сто лет тебя не видел! Ты-то как?

Броксимон, одетый в щегольской синий костюм в полосочку, потер ладошки одна о другую, словно от пребывания в конверте они загрязнились.

— Да ничего, грех жаловаться. А ты?

Хейден аккуратно поставил его на стол и пододвинул стул.

— Эй, Саймон, ты бы сначала набросил что-нибудь, а уж потом побеседуем. Я не хочу разговаривать с парнем, который стоит передо мной в одних трусах.

Хейден улыбнулся и пошел выбирать себе наряд на день. Поджидая его, Броксимон вынул крохотный CD-проигрыватель и поставил диск Лютера Вандросса.

Пока в его ушах зрела музыка, человечек подошел к краю стола, уселся и начал болтать ногами. Хейден жил паршиво. Квартира казалась нежилой. В ней не было изюминки, не было души, ничего такого, от чего захотелось бы сказать: «Ого! Вот это круто!» Броксимон твердо верил в то, что «каждому свое», но раз уж попал в дом человека, как тут не оглядеться по сторонам? И коли видишь, что в квартире нет ничего, кроме духоты, то так и приходится признать. Никаких оценок; просто что вижу, то и говорю. А видеть тут практически нечего, вот и все.

— Значит, сегодня я вожу этот «Дом помады», так?

Вернулся Хейден в белой сорочке с открытым воротом и черных отутюженных брюках, стоивших, похоже, немалых денег.

— Точно.

Броксимон сунул руку в карман и вытащил оттуда сложенный листок бумаги.

— Группа из двенадцати человек. Почти все женщины, средний возраст тридцать, тебе должно понравиться.

Хейден просиял. Его молитва услышана! Счастье-то какое, не верится прямо.

— А что у них за история?

— Слышал когда-нибудь про «Мальвелус» в Сикокусе, штат Нью-Джерси?

— Нет.

Хейден посмотрел внимательно, не разыгрывает ли его Броксимон этим дурацким названием.

— Это был самый большой супермаркет в области на стыке трех штатов. Но кто-то устроил там пожар, и он стал самым большим сгоревшим супермаркетом в области на стыке трех штатов.

Хейден похлопал себя по карманам, все ли на месте: ключи, бумажник. Потом спросил без особого интереса:

— Сколько погибших?

— Двадцать один человек, больше половины из «Дома помады». Пожар начался прямо рядом с их павильоном, так что у них не было шансов.

— А чем там торговали, косметикой?

— Угу. Парень, которому он принадлежал, — ты его сегодня увидишь, — имел неплохой бизнес, ведь он ничем больше не торговал. Только помадой, любой, какая есть на свете. Сегодня ведь все помешались на специализированных магазинах. Так вот, он привозил помаду из самых неожиданных мест, из Парагвая, например. Как-то даже в голову не приходит, что в Парагвае женщины красят губы помадой.

Хейден перестал расхаживать по комнате и уставился на Броксимона.

— А чем же?

Человечек тут же смутился.

— Не знаю. Просто… Ну, не знаю. Ну, это же Парагвай хренов.

— И что с того?

Не зная, что делать дальше, Броксимон встал и снова отряхнул оба рукава. Потом раздраженно спросил:

— Ну, ты готов или нет?

Хейден задержал на человечке свой взгляд с таким выражением, как будто хотел сказать: идиот ты. Эту мысль он сумел передать взглядом очень доходчиво. Наконец он кивнул.

— Отлично! Так пошли тогда, что ли?

Хейден взял Броксимона, посадил себе на правое плечо и вышел из квартиры.

* * *