Стекло

Они предприняли вторую попытку – снова поднялись до лагеря, там переночевали и пошли на штурм, но вскоре один из восходителей сорвался с невысокой полки и сломал ногу. Оставшиеся трое, в том числе наш герой, спустили его вниз. У них оставалась последняя попытка.

На этот раз всё шло как по маслу, и в первые три часа штурма не было никаких проблем. Но внезапно один из членов экспедиции присел на камень и завалился в сторону – его сердце остановилось, не выдержав трудностей восхождения. Его друг сказал, что не может оставить тело, и поволок его вниз, а наш герой пошёл дальше – наверх. До вершины оставалось совсем немного, когда он заметил в стороне от тропы сидящего альпиниста. Тот был ещё жив, но едва дышал и не мог двигаться. Человек некоторое время колебался, но потом взвалил альпиниста на плечи и пошёл вниз. Это был самый трудный путь в его жизни – гораздо труднее, чем восхождение. Он шёл несколько часов, падал, вставал, взваливал свою ношу на плечи, почти терял сознание – но добрался. Последние метры до лагеря он шёл как автомат, ничего не видя и не слыша, и дойдя, просто упал – его подхватили другие альпинисты, спасли, вырвали из объятий смерти.

Он пришёл в себя через несколько дней – уже в госпитале, неподалёку от горы. На руках у него осталось по три пальца, на ногах – по два, остальные он потерял. Окно хорошей погоды подошло к концу, да и его физическое состояние исключало новую попытку в том же году. А в следующем уже не действовало разрешение, и денег на новое у него не было. Мечта была от него всего в нескольких десятках метров, и он не смог её осуществить – и вряд ли когда-нибудь сможет. Когда к нему в очередной раз зашёл врач, он задал ему всего один вопрос: а тот, второй, выжил? Какой второй, не понял врач. Которого я нёс. Я не знаю, сказал врач, он сюда не поступал, но те, кто вас привёз, оставили свой телефон, может, они знают. Он позвонил. Ответил один из альпинистов, подобравших его у базового лагеря. Он спросил про второго человека, и альпинист ответил, что, когда его подобрали, человек у него на плечах уже несколько часов как был мёртв. Они похоронили его там же, у лагеря, по старой традиции завалив тело камнями.

Человек поблагодарил альпиниста, положил трубку, добрался до шкафа, где лежали его личные вещи, достал из внутреннего кармана ветровки нож и воткнул его себе в горло. Сбежались врачи, но сделать ничего не смогли – он умер через несколько минут.

Проводник замолчал.

– Слишком прямо, – сказал вдруг Энди. – Не хватает притчи.

– Именно так, – ответил Проводник. – Так и должно быть. Притча – это очень хорошо, но одними притчами разговаривают только сумасшедшие. Иногда нужно рассказать историю, которую каждый из вас будет трактовать по-разному. А иногда стоит привести простой пример, который слушающему не придётся проецировать на ситуацию, а можно будет просто понять и принять.

– И где лежит граница между этими «иногда»?

Проводник показал куда-то вдаль, за пределы шатра.

– Её нет. Как и границы между сендухой и территорией Стекла.

– Вот теперь я тебя узнаю, – сказал Шимон.

В других обстоятельствах мы бы рассмеялись.

Мне тем временем пришёл в голову провокационный вопрос.

– А если что-то случится с тобой? – спросил я. – Если ты сломаешь ногу, или у тебя случится удар, или ты потеряешь сознание – тебя тоже нужно бросить? Тебе тоже придётся ввести дозу адреналина?

Проводник ответил, не раздумывая.

– Нет, – сказал он. – Меня вам придётся нести.

Какая же ты сволочь, подумал я.

– Почему?

– Потому что без меня никто из вас не дойдёт и тем более никто не вернётся, – ответил он.

16. Лидер

Со снегоходами стало проще. Они мчались через белую равнину, Лидер первым, он вторым, и ему было жалко, что снег с ветром не хлещут в лицо, не пробиваются через забрало гермокостюма. Ему хотелось чувствовать боль от впивающихся в кожу снежинок, щурить глаза, терять зрение и вновь обретать его, ощущать себя живым – но в костюме восторг сглаживался, а скорость убаюкивала и не более того.

Армия телохранителей следовала за ними до Ктывы, а потом ещё на протяжении полусотни километров в безлюдье, но затем она стала тяготить, и Лидер её отпустил. Сендуха казалась безупречно красивой, совершенной, невозможно слепящей, несмотря на тонировку забрала, и чем быстрее они ехали, тем ярче она слепила, невозможно было привыкнуть к этому, хотелось, чтобы эта музыка оставалась вечной. Почему ты никого с собой не взял, спросил он, и Лидер ответил: потому что это могу быть только я, и если я возьму кого-то ещё, придётся его убить. Ты убивал людей тысячами, что тебе ещё пара человек? Они будут знать, что не смогут вернуться, и исчезнут с вещами. Логично.