Стекло и дерево

Любимов был готов в любой момент уйти, так ничего и не выяснив для себя. Ему стало противно общение технического директора с незнакомой бабкой. Вероятно, такова его работа! Да, не позавидуешь.

Бабушка пригласила Петра на кухню. Он прошёл, поставил пакеты на табуретку. Он начал вынимать поочередно: шампанское, коробку конфет – для официальной части, для души – появились баночки с красной, с чёрной икрой, фирменные батончики золотисто жёлтого цвета из самой высококачественной муки, карбонат, что-то ещё – какие-то неизвестные баночки и упаковочки. Опешившие от натиска бизнесмена Липутины заворожено смотрели на его руки, извлекающие предметы из пакетов. Им вспомнился фокусник с волшебной шляпой. Пётр по-прежнему что-то говорил и говорил, не позволяя даже подумать. Наконец стол сервирован. Не завален кучей продуктов, а именно сервирован.

– Вот, – перевёл дух технический директор, – как оно раньше-то было! Сваты приходят, рядком-ладком, чинно всё. А теперь? Заскочат на минутку: мы поженились! И как это понимать?

– Да, такое время. Но есть же ещё воспитанные молодые люди.

– Какое же это воспитание, бабушка? Вот я, например, разве я интеллигент?

– Простите, как вас?

– Пётр.

– Вот, Пётр, вы много говорите, а сами, собственно, кем являетесь?

– Как нас именуют злые языки, – Пётр потёр грудь, – из новых русских.

– Занятно! А где же вы познакомились?

– Не суть важно, – аккуратно отрезал Пётр, принявшись за бутылку шампанского.

Олимпиада Самсоновна умолкла и что-то размышляла.

Пока шёл обмен любезностями между бабушкой и сватом, молодые сидели в зале напротив друг друга. Рим, памятуя совет друга, не разевал рта. Ему казалось, что вся эта кутерьма бессмысленна сама в себе. Он ни в чём не виноват, и незачем устраивать пышное примирение.

Эвелина смотрела на него и ждала, стараясь поймать выражение глаз Рима. А он всё избегал прямого контакта и уже всё решил.

Больше здесь нечего делать! Рим поднялся и последовал в прихожую, решил уйти по-английски. Они там нашли общий язык, вот пусть и празднуют сами себе. А ему надо работать.

– Рима, ты куда? – надула губки Эвелина.

– Дела, – коротко отрезал Любимов.

– А сват?

– Пусть остаётся.

– Но ведь, это глупо!

– Всё это глупо, поэтому я ухожу!

– Ты не возьмёшь меня с собой? – наивно спросила Эвелина.

– С какой стати?

– Но ведь я люблю тебя!

– Я тебя тоже люблю, но не вижу смысла.

– В чём?

– Во всём, – махнул рукой Рим.

– Это не ответ.

– И не привет, я ухожу.

– Я с тобой!

– А как же бабушка? – съязвил Любимов.

– Им хорошо с Петром, – Эвелина одной рукой ухватила выходящего Рима, другой зацепила туфли и плащ. Через долю секунды она выскочила на лестничную площадку вслед за Римом.

Они спустились на одну ступень.

– Молодёжь! – внезапно появился Пётр. – Хватит секретничать! Обед остыл!

– Пётр, мы уходим! – заявила Эвелина.

– Да вы что? Эдак не только бабушка, но и, я обижусь! А разве, девочка, ты хочешь меня обидеть?

– Рим считает бессмысленной эту церемонию.

– Да мало ли чего он там считает! Ты что, всю жизнь будешь его слушаться и повторять ошибки?

– Куда иголка – туда нитка! – философски изрекла Эвелина.

Рим поразился. Если Эвелина такая умница, то почему выдвинула ему такие чудовищные обвинения?

– Ладно, пошли в дом! Осмысленна ли, бессмысленна церемония, но по обычаю её надо завершить! – настоял Петр.

А бабушка к этому времени всё поняла. Линочка выходит замуж. Но не за воспитанного нового русского Петра, а за того самого, врача своего. Факт необратимый, и хочешь – не хочешь, а следует смириться. Сколько дней страдала внучка? Если ей стало лучше, то и бабушке хорошо.

Они выпили шампанского, посидели, поболтали о том, о сём. Бабушка, наконец, решилась.

– Вы братья? – она посмотрела поочерёдно на молодых людей.

– Почти – вымолвил Пётр. Заметив подозрительность бабушки, поправился: – Двоюродные! Я помладше чуточку, поэтому занимаю в фирме место технического директора, а старший – владелец!

– Владелец чего?

– Частная клиника с научным уклоном – кузница учёных кадров! Единственная на сегодняшний день в стране!

– У нас в городе? – недоверчиво спросила Олимпиада Самсоновна. По её мнению, заведение подобного рода может существовать только в столице, и нигде более.

– Да, у нас! Только у нас есть самый молодой доцент и доктор наук!

– Вероятно, весьма предприимчивый человек, – задумчиво произнесла бабушка, представляя себе этого вундеркинда.

– Но скромный, до чрезвычайности! – подала голос Эвелина, с нежностью посмотрев на Рима.

– А ты знакома с ним? – обратилась бабушка к Эвелине. Именно, такой человек казался лучшей партией для Эвелины.

– О! Конечно! Да вот ведь он! – Лина обняла Рима. Олимпиада Самсоновна поморщилась, помолчала, подумала и сказала:

– Значит, женитесь?

– Да, да, да! Бабушка!

– Пусть молодой человек ответит!

– У него имя есть, бабушка! – укоризненно посмотрела Эвелина.

– Пусть ответит.

– Женимся, – выдохнул Рим.

– Хорошо, вы можете жить в комнате Лины. Тесновато, но… – великодушно разрешила бабушка.

– Не надо! – вмешался технический директор, разливая искрящийся напиток. – У них есть собственная жилплощадь!