Стеклодув

В течение всего дня я думал о своих снах, жутких снах. Опекун прав, думал я, трижды прав. Это чудо, что есть Ирка, что она жива, что все мы живые... И вот возьмет и найдется мерзавец, который положит конец этому чуду. Бессмысленно, может, и сам не понимая, что делает. А уж раз дано мне такое чудо, то надо его беречь и охранять, и не давать спуску никому, кто на него посягнет. Глухая ненависть к "картежникам" закипала во мне. И если, думал я, мне и вправду дана такая сила, которой нет у других людей, то не я ли должен очистить город от этой нечисти, очистить без всякой жалости и снисхождения? Ведь пока эти "картежники" шляются по нашим улицам, никто не защищен от того, чтобы получить удар ножом в живот. Если мне дана сила, которой больше никто из людей не обладает, то я должен эту силу использовать. Может быть, зря я ее боялся? Может быть, есть высший, правильный смысл в том, что я этой силой обладаю? Да, иногда она вырывалась из меня так, что калечила ни в чем не повинных людей... Если допустить, например, что Дормидонтов пострадал когда-то из-за меня, а не по глупой случайности, да и некоторые другие эпизоды припомнить. Но в большинстве-то случаев страдали те, кто этого заслуживал, выродки всякие! И, в конце концов, если мне дано быть властелином стекла (и думать так, если признаваться честно, было очень приятно; мне нравилось даже, как это звучит: "Властелин Стекла"!), то я должен использовать свое предназначение, дорасти до него и стать с ним вровень. Всякая сила - во благо, главное, уметь ей пользоваться. Если кто-то садится за руль машины, не умея управлять, и вместе с машиной разбивается насмерть, то не в машине ж зло! Вот и я должен научиться управлять, только и всего... и я чувствовал, что готов управлять.

Мы вернулись в наш домик около семи вечера и стали собираться в путь. В понедельник с утра Иркиному папе надо было на работу, и маме тоже.

В город мы вернулись около девяти вечера.

- Ты как? - спросила Ирка. - На ночной поезд?

- Еще не знаю, - ответил я. - Может быть, переночую у себя дома и завтра уеду автобусом. Если у тебя нет на завтра особых дел...

- Никаких, - кивнула она.

- ...Тогда бы я тем более задержался, чтобы мы с тобой просто погуляли, а?

- Конечно. Я буду рада, - она посмотрела на меня. - Мне показалось, ты сегодня с утра какой-то грустный и задумчивый.

- Угу. Во-первых, наверно, мне было жалко, что наш отдых на озерах оказался таким коротким...

- А во-вторых?..

- А во-вторых, я все вспоминаю то, что ты мне рассказала. Подействовало на меня, знаешь. И думать не мог, что в нашем городе может твориться такое.

- Мне жаль, что я тебя расстроила.

- Нет, что ты, все правильно! Я должен был знать! Я вот думаю, не поговорить ли с опекуном. Он кого угодно усмирить может. А заплатить всей здешней милиции, какие-нибудь премии дополнительные назначить, чтобы они разобрались со всей этой шпаной - это ему вообще пара пустяков.

- По-твоему, удобно нагружать его этим?

Я пожал плечами.

- Вполне удобно. Это ж моего города касается. И прежде всего, это касается тебя. Мне думать невыносимо, что ты живешь в этом кошмаре.

- Не такой уж кошмар, - заметила она. - Но...

- ...Но будет лучше, если в нашем городе будут тишина и порядок, закончил я за нее.

- Приблизительно так.

Я простился с Иркой и ее родителями, пошел домой.

Дома я сперва посидел и подумал, последний раз взвешивая то, что собирался сделать. Потом я растопил плавильную печь. Я помнил, что горшки и кой-какой инструмент я, уезжая, убрал во встроенный шкаф между кухней и туалетом. Там же должно было оставаться и стекло.

Точно, все было на месте. Я перебрал инструменты и всякие препараты. Немного, только самое-самое основное, но для работы мне вполне хватит. Затем я вытащил из-под кухонных полок деревянный ящик, в котором когда-то у меня хранилось стекло.

Я перенес стекло в мастерскую, разложил инструменты, поставил горшок в печь, чтобы получить стеклянную массу, и стал ждать. В это время и зазвонил мой мобильный телефон.

Это был опекун.

- Приветствую, - сказал он. - Как ты там? Как отдохнулось?

- Замечательно! - сказал я.

- Очень рад. Видишь, я специально не звонил все эти дни, чтобы тебя не отвлекать. Ты где сейчас, дома или в поезде?

- Дома, - ответил я.

- Уедешь сегодняшним поездом или завтрашним?

- Наверно, завтра в ночь.

- У тебя какие-то проблемы?

- Нет, никаких. Просто...

- Просто захотелось поработать в прежней обстановке, понимаю. Да, я и через телефон различаю жар печи, которую ты уже разжег. Верно?

- Верно.

- Что ж, успеха тебе. И все-таки, что тебя смущает? Я по голосу слышу, что у тебя не совсем ладно. Со свой Ириной поссорился?

- Нет, что вы! Я... Тут вот какое дело... - и я рассказал ему о "картежниках".

- Тебя эта история наповал сразила? - хмыкнул он. - Подобное сейчас во многих городках происходит. А есть медвежьи углы, где испокон веку так жили. Напиться да на смертоубийство пойти, вот и все развлечения. Это жизнь, мой милый, и бывает она порой очень жестокой, и надо научиться смотреть в глаза этой жестокости, чтобы не раскиснуть в самый неподходящий момент.