Стелла

Она медленно сняла перчатки и протянула их ему, коснулась пианино своими украшенными драгоценными камнями пальцами и начала петь.

В этот момент Стелла, которая бродила вокруг папоротника, вернулась ко входу и остановилась, прислушиваясь и поглощенная музыкой.

Она никогда не слышала такого прекрасного голоса, даже в Италии. Но вскоре, даже когда по ней пробежал трепет восхищения, она осознала, что чего-то не хватает. Ее музыкальное чутье было неудовлетворенно. Ноты были чистыми, колокольчатыми и гармоничными, как у дрозда, модуляция совершенной, но чего-то не хватало. Было ли это сердце? С того места, где она стояла, она могла видеть прекрасное лицо с поднятыми темно-фиолетовыми глазами, красноречиво изогнутыми губами, чтобы музыка могла вырваться наружу, и эта красота захватила ее, хотя голос не тронул ее.

Песня подошла к концу, и певица сидела со спокойной улыбкой, выслушивая шепот благодарности и признательности, но она отказалась петь снова, и Стелла увидела, как лорд Лейчестер вручил ей перчатки и букет и встал, готовый проводить ее, куда она пожелает.

– Он стоит как ее раб, повинуясь малейшему ее желанию, – подумала она. – Ах! как она, должно быть, счастлива, – и с чем-то, похожим на вздох, она вернулась в тусклое спокойствие папоротника; в этот момент она чувствовала себя странно одинокой.

Внезапно позади нее раздались шаги, и, подняв глаза, она увидела лорда Лейчестера.

– Я нашел вас! – сказал он, и в его голосе прозвучали удовлетворение и удовольствие, которые пронзили ее до глубины души. – Где вы прятались все это время?

Она посмотрела на красивое лицо, полное жизни и сильного мужского достоинства, и ее глаза опустились.

– Я не пряталась, – сказала она. – Я была здесь.

– Вы правы, – сказал он, усаживаясь рядом с ней, – это лучшее место; здесь прохладно и тихо; это больше похоже на наш лес, не так ли, с папоротниками и первоцветами? – и при слове "наш" он улыбнулся ей в глаза.

– Здесь очень красиво, – сказала она. – Все это прекрасно. Как красиво она поет! – добавила она довольно неуместно.

– Поет? – спросил он, – о, Ленор! Да, она поет хорошо, превосходно. И это напомнило мне о том, что меня послали попросить вас спеть нам.

Стелла отпрянула с испуганным взглядом.

– Я? О, нет, нет! Я не могу.

Он улыбнулся ей.

– Но ваш дядя…

– Он не должен! – сказала Стелла, слегка покраснев. – Я не могу петь. Я боюсь.

– Боитесь! Вы? – спросил он. – Чего?

– О … всего, – сказала она с легким смешком. – Я не могу петь перед всеми этими людьми. Я никогда этого не делала. Кроме того, петь вслед за леди Ленор – все равно что танцевать под дудку.

– Я был бы рад, если бы вы так сделали, – сказал он. – Думаю, что это здорово.

– Вы смеетесь надо мной? – сказала она, глядя в его темные глаза. – Почему?

– Смеюсь над вами? – повторил он. – Я! Я не мог. Это вы смеетесь надо мной; я думаю, что вы смеетесь надо мной чаще всего. Значит, вы не будете петь?

– Я не могу, – сказала она.

– Тогда вы не должны, – ответил он, – вы не должны делать ничего, что вам не нравится. Но когда-нибудь вы споете для нас, не так ли? Ваш дядя рассказывал нам о вашем голосе и о том, как он у вас появился, – и его собственный голос стал удивительно нежным.

– Он имел в виду моего отца, – просто сказала Стелла. – Да, он умел петь. Он был великим музыкантом, и когда я думаю об этом, я склоняюсь к решению никогда больше не раскрывать рта.

Последовала минутная пауза. Стелла сидела, раздвигая прядь девичьих волос, опустив глаза; его глаза изучали ее красивое лицо и отмечали изящные изгибы белой шеи. Кто-то играл на рояле, и музыка плыла в высоких пальмах и вокруг них. Это был опьяняющий момент для него! Воздух был напоен ароматами экзотики, теплая кровь свободно текла в его жилах, красота девушки рядом с ним, казалось, завораживала его. Инстинктивно его рука, лениво лежавшая рядом с ней, потянулась к ее руке и хотела коснуться ее, но вдруг вошла одна из служанок и с медленным, почтительным видом приблизилась к ним. Она держала серебряный поднос, на котором лежала маленькая записка, свернутая любовным узлом.

Лорд Лейчестер поднял глаза; его прервали как раз вовремя.

– Для меня? – сказал он.

– Для мисс Этеридж, милорд, – вежливо ответила горничная.

– Для меня? – повторила Стелла, беря записку.

– Я могу догадаться, от кого это, – сказал он с улыбкой. – Лилиан становится нетерпеливой, если она когда-нибудь станет такой.

Стелла развернула записку. Там было написано: “Ты придешь ко мне сейчас, если хочешь?”

– О да, я сейчас же приду, – сказала она, вставая.

Он со вздохом поднялся.

– Это первый раз, когда я завидую Лилиан, – сказал он тихим голосом.

– Сюда, пожалуйста, мисс, – сказала горничная.

– Минутку … только минутку, – сказал лорд Лейчестер и, когда Стелла остановилась, он собрал несколько веточек девичьего волоса с края фонтана.

– Это предложение мира. Вы отнесете это ей? Я обещал, что попрошу вас пойти сразу после ужина, – тихо сказал он.