Стелла искушает судьбу

Стелла только сейчас обратила внимание на то, как не вязался костюм Светланы Ивановны ни с ее высокой должностью, ни с окружающей обстановкой. Такими нелепыми и убогими на фоне красивой мебели, ковров, зеркал и диковинных растений казались потрепанная обвисшая черная юбка, протертая на локтях до прозрачности серая шерстяная кофта, ветхий пуховый серо-бурый платок, в который Светлана куталась, и… валенки! Когда же это она валенки-то успела напялить? Или она в них и была? Стелле стало вдруг почему-то ужасно жаль эту еще не очень старую, но явно махнувшую на себя рукой женщину. И она вспомнила о маме, которая тоже, как Светлана Ивановна, одевалась обычно во что придется. И только редко — по праздникам или когда они всей семьей выходили в гости — надевала свое единственное выходное платье… И еще смеялась при этом: «И зимой и летом — одним цветом!» А может быть, у Светланы Ивановны тоже двое детей и муж пьет?

Печальные размышления Стеллы прервал резковатый голос Эльвиры. Капризно изогнув полные, сочные губы, она заявила:

— Вечно ты суетишься, Света! Ну кто на них смотреть-то будет? Пусть делают свой обычный грим. Видишь? Пишу — Львова — +, Богданова — +, только никаких новшеств, девочки! Как красились, так и красьтесь… Так, Аня, запиши, Львовой — прическу… Придете за… минут за двадцать до начала съемки.

Ирина равнодушно пожала плечами. К ней подошла Аня и принялась деловито ощупывать ее темно-каштановые волосы, небрежно стянутые в узел на затылке. Ира сердито вырвала свои волосы из рук девушки, но промолчала. Аня пожала плечами и, точно самой себе, тихо сказала:

— Волосы слабые, лечить надо! И о чем думают…

— Элечка! Посмотри на Стеллу. Предположительно — дублерша для Полины! — опять затараторила Светлана Ивановна.

Эльвира томно повела глазами — такими ярко-синими, что казалось, в них горят маленькие фонарики, — в сторону Стеллы и усмехнулась:

— С ума сошли!

Стелла растерянно, будто ища поддержки, уставилась на Светлану Ивановну. Ей показалось на мгновение, что все сейчас рухнет и по одному слову этой такой красивой, но, видимо, очень злой и недоброжелательной женщины Светлана Ивановна откажется от своей затеи и выгонит ее, Стеллу, вон…

— Да ты взгляни, Элечка! Она ведь так похожа! И… она похудеет…

— Куда ей худеть-то? — хмыкнула Эльвира, выразительным жестом поправив свою пышную грудь. — Из всех хотите ободранных тощих кошек вроде Полинки наштамповать? — Она искоса взглянула на так и не проронившую ни слова Ирину, которая вполне могла отнести слова насчет ободранных кошек на свой счет, но та, казалось, ее даже не услышала. Вдруг на губах Эльвиры заиграла не капризная и высокомерная, а добродушная улыбка, как будто ей почему-то понравилось и подчеркнутое безразличие Ирины, и очевидный испуг Стеллы.

— Да ты не расстраивайся… Богданова! Худей, в норму-то прийти всегда можно… Пирожные любишь?

Стелла кивнула.

— Тогда все в порядке.

Продолжая болтать всякую чепуху, Эльвира увлекла девушку в кресло, стоявшее возле большого зеркала, где на огромном письменном столе, явно перекочевавшем в номер из администраторской, были разложены самые разнообразные тюбики, коробочки, баночки, кисточки, карандаши, щетки, расчески… У Стеллы зарябило в глазах. Минут пятнадцать Эльвира колдовала над ее лицом, причем девушке не удавалось взглянуть на себя в зеркало, что еще больше распаляло ее любопытство, затем женщина закрыла ее волосы капроновым серебристо-серым шарфом и, удовлетворенно вздохнув, отступила.

— Ну? — гордо произнесла она, указывая Светлане Ивановне на преображенную Стеллу, как будто не загримировала девушку, а только что родила ее.

— Элечка! Ты гений! — всплеснула руками Светлана, и даже Ирина, до сих пор усердно изображавшая из себя куклу, проявила некоторый интерес — оценивающе взглянула на Стеллу, затем с любопытством на Эльвиру и удовлетворенно хмыкнула.

Стелла же смотрела на себя не узнавая. Ее лицо будто стало тоньше, черты изящней, глаза ярче, скулы точно приподнялись, придавая глазам пикантную раскосость… Но вместе с тем она показалась себе… более скромной, что ли? Почему-то перед ее глазами возникла вдруг расписная фаянсовая чашка, которая, быстро растеряв алые, золотые и изумрудные краски, превратилась в полупрозрачную фарфоровую с едва заметной, но такой утонченно-восхитительной росписью. Нет! Определенно так лучше!

— За крупный план не ручаюсь… — продолжала говорить гордая своей работой Эльвира. — Глаза другие, овал лица… И вообще, на мой взгляд, она посимпатичнее Полинки будет… Поженственнее, что ли? Черт, не пойму, кого она мне теперь напоминает?..

— Чудесно! Изумительно! — не слушая ее, кудахтала Светлана Ивановна. — Побегу, Михаилу скажу! Ну, голубушка, если ты теперь не похудеешь…

Последние слова она произносила уже в коридоре.

— Умывайся! — скомандовала Эльвира, и Стелла не поверила своим ушам:

— Как?!