Стелларлун

— Здесь нет никакой вины. Я просто хочу убедиться, что ты понимаешь, что требуются десятилетия напряженной работы и жертв, чтобы доказать, что мы достаточно достойны быть избранными в Совет. Мы не идеальны, но мы заслуживаем большего уважения, чем ты нам даешь.

— Думаю, было бы легче согласиться с тобой в этом, если бы наш мир в настоящее время не разваливался на части, — огрызнулась Софи. — Или если бы я не была создана для того, чтобы я могла решить все твои проблемы. Или…

— Хорошо. — Оралье вытянула руки, как знак «стоп». — Давай просто… двигаться дальше. У нас осталось еще шесть воспоминаний, и такими темпами мы пробудем здесь всю ночь.

— Хорошо. — Софи скрестила руки на груди, когда Оралье нажала на розовый кристалл тайника, и появилась новая голограмма… снова две фигуры, на этот раз сидящие в маленькой квадратной комнате с зеркальными стенами и столом между ними.

Волосы Кенрика были коротко подстрижены, так что это должно было быть воспоминанием о том, как Оралье была избрана в Совет. А у эльфа, с которым он разговаривал, на плечах была белая накидка с гербом подборщиков пар.

— Я знаю, что ты собираешься сказать, Бехнам, — сказал Кенрик, — но тебе не о чем беспокоиться. Это чисто гипотетический разговор.

— В это было бы легче поверить, если бы ты не носил свою тиару, — отметил Бехнам.

Кенрик протянул руку, снял свою инкрустированную янтарем корону и положил ее на стол между ними.

— Лучше?

— Подожди! — Софи наклонилась к тайнику, чтобы получше рассмотреть подборщика пар. — Это Бехнам Ария?

Теперь, присмотревшись повнимательнее, она смогла увидеть сходство между Бехнамом и Мерц… Рейни. Те же блестящие черные волосы. Та же бронзовая кожа. Те же выразительные брови.

Оралье медленно кивнула.

— Откуда ты его знаешь?

— Я не знаю. — Ей пришлось сдержаться, чтобы не ляпнуть, что он был отцом Мерцания.

Там и Уайли должны были быть теми, кто расскажет об этом Совету.

Но она не удержалась и добавила:

— Я слышала сплетни о его семье.

— Это была… трудная ситуация, — вот и все, что Оралье могла сказать по этому поводу.

Прежде чем Софи смогла надавить на нее по этому поводу, проекция Бехнама сказала Кенрику:

— Ты понимаешь, что сняв корону, на самом деле ничего не меняет, верно? Ты все еще Член Совета. И у меня все еще есть правила и процедуры, которым я должен следовать… правила и процедуры, которые ты, кстати, должен обеспечивать. Не проси меня гипотетически прогибаться перед тобой.

Кенрик вздохнул, проводя пальцами по гладким камням в своей диадеме.

— Ты прав, конечно. Но… между нами, я бы избавился от этих правил, если бы мог.

Бехнам оглянулся через плечо.

— Ты должен быть осторожен с теми, кто слышит, как ты это говоришь. Особенно здесь. — Он обвел рукой комнату, и Софи, наконец, узнала ее.

Она была в точно такой же комнате, когда пошла регистрироваться на подбор пары. И сидела в таком же кресле, когда обнаружила, что несопоставима.

— Что, если я скажу тебе, что ни один из нас не вспомнит остальную часть этого разговора? — тихо спросил Кенрик. — Все, начиная с этого момента, будет стерто.

Брови Бехнама приподнялись.

— Тогда в чем смысл?

— Таким образом, я смогу вспомнить, что я спрашивал. Но не буду знать, ответил ты или нет. Этого будет достаточно, чтобы я, наконец, отпустил это дело, а также убедился, что нет никаких доказательств того, что ты нарушаешь какие-либо правила. Все будет почти так, как будто этого никогда не было.

— «Почти» обычно не имеет большого значения, — отметил Бехнам.

— Да, полагаю, что так. — Кенрик закрыл лицо руками и глубоко вздохнул. — Я понимаю, что это огромная просьба. У меня просто… заканчиваются идеи о том, как двигаться дальше… а я должен двигаться дальше. Конечно, ты можешь это понять.

Бехнам сцепил пальцы перед лицом и откинулся на спинку стула.

— Кто очистит мою память?

— Я.

— И что я получу взамен?

— Тебе что-нибудь нужно?

Бехнам отвел взгляд.

— Может быть. Когда-нибудь.

Кенрик наклонил голову, изучая его.

— Ну, учитывая, что я не запомню эту часть нашего разговора, я не могу гарантировать ничего, кроме этого: ты мне всегда нравился. Я также доверяю тебе. Вот почему я пришел к тебе с этим вопросом. И я всегда стремлюсь быть справедливым и этичным человеком. Поэтому, если ты когда-нибудь окажешься в нужде, я хотел бы верить, что сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь. Ты в это веришь?

Прошло несколько долгих секунд, прежде чем Бехнам кивнул.

— Как Кенрик голосовал на Суде Бехнама? — Софи должна была знать.

Кенрик был одним из ее любимых Членов Совета до того, как его убили. Но она уже довольно привыкла к тому, что люди разочаровывали ее.

— Я не могу это обсуждать, — сказала ей Оралье. — Но… ты должна знать, что он был таким же справедливым и этичным, каким был всегда. — Она с трудом сглотнула, прежде чем добавила: — Этот вердикт преследовал его. Он преследовал многих из нас.

Софи сомневалась, что Рейни сочтет этого достаточным.

Она, конечно, так и не думала.

Но в проекции Бехнам наклонился вперед и сказал Кенрику: