Стэн

— Мгновенная потеря ориентации во времени. Я применяю эту штуку, и вы не помните, что произошло, уверены, что все в порядке… Лучшее средство для скрытного просачивания на охраняемую территорию. А теперь рота отправляется на тренировку на батуте. О приходе доложите капралу Каррутерс. Берегите ребра! Для меня, — хохотнул он.

Стэн отсалютовал, и новобранцы выбежали, грохоча сапогами по настилу.

Стэн никак не мог выбросить этого человека из памяти. Вроде бы ничего особенного не приключилось, и все же почему‑то время от времени образ офицера вставал перед его глазами.

В тот день Стэн дежурил по роте. Курсанты были на занятиях, и он вздремнул, сидя на тумбочке у входа в казарму.

Он не услышал, как распахнулась дверь.

— Гвардеец, вы здесь один?

Стэн подскочил от неожиданности и чуть не загремел кубарем на пол, забыв, на чем сидит. Офицер, разбудивший его, был высок и статен. Стэн, моргая, уставился на его униформу, которая, как шкура камбалы, изменчиво играла светотенью; сейчас она повторяла рисунок стены за спиной офицера. На голове незнакомца лихо сидел надетый набекрень мягкий головной убор — впоследствии Стэн узнал, что он называется «берет», на котором блестела эмблема — крылатый кинжал. Единственными знаками различия были капитанские звездочки на одном плече и черный силуэт какого‑то насекомого, вышитый на другом.

Стэн даже заикаться начал, такое сильное впечатление произвел на него необычно одетый офицер, взявшийся неизвестно откуда, словно возникнув из пустоты.

— Э‑э‑э… Да, сэр, они… они… все на занятиях, сэр!

Офицер вручил Стэну запечатанный пакет:

— Для сержанта Ланцотты. Лично. Проследите, чтобы письмо попало прямо ему в руки.

— Так точно, сэр.

Офицер повернулся и ушел. Где‑то через неделю Стэну представился удобный случай расспросить Каррутерс, кто это был. Когда Стэн описал форму офицера, Каррутерс присвистнула:

— Подразделение Богомолов!

Стэн посмотрел на нее непонимающим взглядом.

— Значит, ты ничего не слыхал о подразделении Богомолов?

Стэн покрутил головой, чувствуя себя первым в мире идиотом.

— Это самый мрачный отдел имперских вооруженных сил. Подлинная элита. Они работают в одиночку — гуманоиды, негуманоиды… Империя забирает лучших из Гвардии, и они исчезают в недрах спецотряда «Меркурий» — в разведке.

Стэн вспомнил о Махони и кивнул.

— Сотрудники подразделения Богомолов носят эту затейливую форму, когда хотят, чтобы их видели другие люди. А обычно их вообще никто не видит, и лучше бы с ними никогда не встречаться.

— Почему?

— Если ты увидел одного из этих парней в поле, знай, что сейчас будут крупные неприятности, причем, весьма вероятно, у тебя. Каждый из них держит на прицеле две‑три тысячи жертв. — Каррутерс помолчала, затем скупо улыбнулась. — Очень сильные бойцы. Вспоминаю один случай на Альтаире‑5. Наш полк высадился с миротворческой миссией, и так вышло, что мы оказались в окружении, словно крысы в западне. Мы взывали о помощи на всех волнах и старались удержать плацдарм. Но, судя по всему, ближайшим значительным событием должна была стать наша гибель.

Каррутерс рассмеялась. Стэн сообразил, что она, видимо, пошутила, и засмеялся вслед.

— И вот, в один вечер на командном пункте вдруг появилась женщина из подразделения Богомолов — проникла сквозь вражеские кордоны, сквозь наши пикеты, просочилась незамеченной через вспомогательные линии обороны. Мы узнали о ее появлении, лишь когда она пришла в командный блиндаж и потребовала себе ужин. Поев, она раздала нам запасные обоймы к оружию и бластер-гранаты, а затем снова исчезла. Я не знаю, что она делала и как она сделала это, но через двенадцать часов местного времени появились имперские штурмовики и помогли нам высвободить хвосты, казалось бы, совсем безнадежно прижатые. — Каррутерс суровым взглядом уперлась в лицо Стэна, и это было много лучше, чем ее улыбка; улыбающаяся Каррутерс — такое зрелище он не хотел бы видеть слишком часто.

— Но обычно они заняты другим. Если ты увидишь кого‑то из них еще раз, солдат, скорее заползай под любую корягу. Потому что, и это верно так же, как то, что вместо головы у тебя между ушей растет задница, сейчас должно произойти что‑то очень скверное, о чем не говорят. Запомни это хорошенько, слышишь?

— Вы узнаете о боевом скафандре все. Абсолютно все, — многозначительно произнес Ланцотта. — Очень возможно, кто‑то из вас и погибнет в нем. И вы узнаете, так же, как узнал и я, что скафандр может убить быстрее, чем враг, и делает это чаще.

«Теперь можно и вздремнуть». Эта мысль читалась в глазах каждого из слушателей. Курсанты уже «вычислили» манеру Ланцотты вести занятие. Все его маленькие лекции строились одинаково: вначале введение, затем — любимый Ланцоттой исторический экскурс, самое время поспать. В конце урока шли действительно нужные сведения, вот тогда и открывались глаза и навострялись уши.

— Читать лекции по боевым скафандрам — мое кредо! — провозгласил Ланцотта, задумался и несколько неуверенно поправился: — Точнее, алиби…

— Хобби, господин сержант! — раздалось из угла.

Класс захихикал.