[СТЕНА]

Он мечтал о комнате с игрушкой

и холодильнике с едой.

А ещё, чтобы родная мама

приходила трезвою домой.

Он хотел бы любить и быть любимым;

визжать, играть — дарить улыбки.

Но он, в свои года чудные, уже устал

от вкуса жизни.

Он не подросток, но маленький мужчина.

Повидал достаточно жестокость битв,

а ещё освоил прелесть вора –

теперь он добытчик, завидный сын.

И как любви его необъятной

хватило бы на весь свет!

Но теперь его кодекс по праву:

ножи, грабежи и зверя в сердце след.

Каждый день

Каждый новый день дарит возможность

воспрепятствовать разложению и лени.

Сделать жизнь (где нету точных целей)

чуть интереснее и веселей.

Придумать в образе себя и имя;

быть на страже идей.

В фантазиях скрыта сила

провождения наших дней.

В утреннем блеске

В час слепоты,

когда невидно острова

(который можно найти)

ищи его

в утреннем блеске солнца.

Слеза принца Руперта

Всё живое — хрупкое,

всё живое — крепкое.

Из состояний трепета,

к состоянию дерева –

один шаг, один дёрг.

Сочинители нежны

в большинстве,

но мало их.

Есть таланты среди,

но шарлатаны они.

Истинный жонглёр

словесных плясок

подобен слезе

принца Руперта.

Соловей

Запертый соловей поёт в клетке.

Золото лучей солнца

скрывают ржавые прутья.

В крыльях спрятан ключ на выход;

хозяин этой клетки сам соловей.

Он не выходит за границы,

он привык к тесноте.

Здесь чувство обретённого дома.

За клеткой и стёклами

поле агрессивных птиц.

Соловей за решеткой чувствует

свою защищённость.

Здесь даже, кажется,

звучит лучше голос.

Не поддающейся критике

концерт без зрителей.

Пустыня размытых портретов

Поздний и такой печальный сентябрь смотрит в спину;

Шевелит волосы, охлаждая пыл дождём,

это жестокость моего обозлённого имени.

Куртка не в сезон, шея наружу. Промозгло здесь,

и чувство, что везде не твоё — чужое…

Так затянуты тучи, будто последний день на Земле,

и больше не воспеть мне песен о солнце, домах, и о тех,

кто здесь жил, и был когда-то жив. Как гипсовый слепок,

мы смешались в орнаменте узорчатого платья…

ниткой оставленных слов приукрашенной памяти.

Да, так бывает. Постоянно голова хранит всех живыми,

оставляя отпечаток их голоса.

Только вот лица стираются из памяти,

пока новые пытаются описать себя в лучшем свете.

Вечная пустыня невечного организма жидкой головы

разбрасывает десятки тысяч воспоминаний и слов,

чтобы только, собрав их воедино,

можно было переиграть всё в каждом финале

эмоциональной апатии.

Тень всегда

И в светлый день,

да и под натиском неизмеримых туч,

всё идёт человек тенью связанный.

Не оторвать головы,

он не изменит привычке:

тень без глаз и ноздрей

оставляет лишь силуэт.

Порок этих дней и страх (возможной)

праведной ночи так и не даст тени

стать снова человеком.

Ни глаз не дать, ни ушей, ни характера –

только ноги спешат.

Оставляя следы — тень даёт полноту.

Она хочет не стать, но не может не быть.

Время течёт

Нервные стрелки часов

(у всех другое)

время течёт для людей.

Не всему вокруг.

Двуногий гость

извращён прогрессом.

Он хочет знать

часы своей смерти.

Осенний пляж

Осенью,

во второй половине сезона,

особенно красиво море.

Отсутствие солнца уводит

домой постояльцев разрухи

и веселья.

Без лучей

всё пространство обретает оттенок

спокойствия водной яви.

Глубина

Целого пустующего острова,

где песок не жалит ступни,

где он молчит с будущей звездой…

На пляже в это время свои законы.

Быть здесь единственным гостем –

счастье.

В молчании песка и шепоте ветра

рождаются тихие мысли.

Порою мрачные они,

порою спокойные,

иногда погружающие в омуты смут.

Но неизменно, вся сила,

тайна вся природы,

увековечиваются схожестью портрета.

Моряк

Моряк на суше,

что тигр в цирке.

Ему непривычна

среда толпы и

нагромождений.

Он подчиняется

из соображений

воспоминаний

дрессировки.

Моряк бороздит моря

в надежде

не видеть границ.

Монета

Кладётся джазовый ритм

на площадь минувшего.

Мальчик тянет монету старухе

в надежде снискать похвалу.

Вор

В корысти вора сидит ребёнок.

Обиженный родителем,

не обласканный с пелёнок.

Обученный терпеть боль:

он не верит в свято.

Его рука чужое берёт,

как всем расплата.

Путь и Время

Путь далёк по себе,

он не обусловлен дорогой.

Он без отрезков в виде

заправок.

Путь сводится к пониманию

точки отправки и

раскинутых прядей

не расчёсанных линий.

Человеки…

Сколько стартов позади,

сколько путаных слёз,

лукавства.

Потеря веса и вот:

ты сбился, человек,

съехал с мнимой дороги.

Со сбивчивой картой

проезжаешь косы злата

в попытке угнаться

за временем утра.

Но оно,

возведённое на олимп

(мерило всех мерил)

играет с бывшим создателем,

принимая его за ребёнка,

принимая его решения

за игру в прятки.

И всё прячется, прячется,

а ребёнок всё считает…

и каждый раз ему кажется:

ещё рано искать разгадки,

что время подождёт…

Наваждение

Атмосфера Земли подобна утробе матери.

Её стены, её вещество — спасение

от внешнего космоса — действия,

пытающегося свести сидящую внутри волю

(к числу не делённому)

Бесконечный ноль тем и безвременен,

он не рождён,

не пройдена черта отсчёта времени,

где начинается условный вопрос «быть и я»

Распад

Всё распадается на части,

с тоской в груди и

каменным спокойствием.