Стена

- Нехорошо, - легко согласился старик. Славный разговорчик завязывался, обстоятельный и поучительный, вкусный такой. - Но я же тебя не звал?

- Как сказать, как поглядеть... - таинственно заметил парень. Слушающий да услышит... - замолчал, принялся планомерно оглядывать квартиру, изучать обстановку.

Обстановка была - горе налетчикам. Два книжных шкафа с зачитанными, затертыми до потери названий томами - это старик когда-то собирал, читал, перечитывал, мусолил. Облезлый сервант с кое-какой пристойной посудой - от жены-покойницы осталась. Телевизор "Рекорд", черно-белый, исправный. Шкаф с мутноватым зеркалом, а в нем, в шкафу - старик знал, - всерьез поживиться вряд ли чем можно. Ну, стол, конечно, стулья венские, диван-кровать, на стене - фотки в рамках: сам старик, молодой еще, жена тоже молодая, круглолицая, веселая, сын-школьник, сын-студент, сын-инженер - в пробковом шлеме, в шортах, сзади - пальма... Ага, вот: магнитофон с приемником японской марки "Шарп-700", вещь дорогая, в Москве редкая, сыном и привезенная - сердечный сувенир из Африки. На тыщу небось потянет...

- Своруешь? - спросил старик.

Глаза его - когда-то голубые, а теперь выцветшие, блеклые, _стеклянные_ - застыли выжидающе. Ничего в них не было: ни тоски, ни жадности, ни злости. Так, одно детское любопытство.

- Ты, дед, и впрямь со сна спятил, - парень вдруг взмахнул рукой перед лицом старика, тот от неожиданности моргнул, и из уголка глаза легко выкатилась жидкая слеза. - Не плачь, не вор я, не трону твое добро. Мы здесь по другой части... - и без перехода спросил: - Есть хочешь?

- Хочу, - сказал старик.

- Тогда вставай, нашел время валяться, одиннадцатый час на дворе. Или не можешь? Обветшал?

- Почему не могу? - обиделся старик. - Могу. Он спустил ноги с кровати, нашаркал тапочки, поднялся, держась за стену.

- Орел, - сказал парень. - Смотри не улети... Сам оденешься или помочь?

- Что я тебе, инвалид? - ворчал старик и целенаправленно двигался к стулу, где с вечера оставил одежду.

- Ты мне не инвалид, - согласился парень. - Ты мне для одного дела нужен. Я к тебе первому пришел, с тебя начал, тобой и закончу. Понял?

Старик был занят снайперской работой: целился ногой в брючину, боялся промазать. Поэтому парня он слушал вполуха и ничего не понял. Так и сообщил:

- Не понял я ничего.

- И не надо, - почему-то обрадовался парень. - Не для того говорено...

Старик наконец справился с брюками, одолел рубаху, теперь вольно ему было отвлечься от сложного процесса утреннего одевания, затаенная доселе мысль вырвалась на свободу:

- Слушай, парень, раз ты не вор, то кто? Может, слесарь?

- Если не вор, то слесарь. Логично, - одобрил мысль парень, но от прямого ответа уклонился: - А ты что, заявку в домоуправление давал? Унитаз барахлит? Краны подтекают? Это мы враз...

И немедля умчался в ванную, любезно совмещенную с сортиром, и уже гремел там чем-то, пускал воду, чмокал в раковине резиновой прочищалкой, которая, по всей вероятности, имеет определенное название, но автор его не знает. В чем кается.

Старик, малость ошарашенный космическими скоростями гостя, постоял в раздумьях, стронулся с места, добрался до ванны, а парень-то все закончил, краны завернул, "чмокалку" под ванну закинул.

- Шабаш контора, - сказал.

- Погоди, шальной, - старик не поспевал за действиями парня, а уж за мышлением его - тем более, и от того начинал чуток злиться: торопыга, мол, стрекозел сопливый, не дослушает толком, мчит, сломя голову, а куда мчит, зачем? - Я тебе о кранах слово сказал? Не сказал. В порядке у меня краны, зря крутил. У меня вон приемник барахлить начал, шумы какие-то на коротковолновом диапазоне, отстроиться никак не могу. Сумеешь, слесарь?

- На коротковолновом? Это нам семечки! - победно хохотнул парень и тут же слинял из ванной, будто и не было его. В одной фантастической книжке старик помнил - подобный эффект назывался нуль-транспортировкой. Да и как иначе обозвать сей факт, если старик только на дверь глянул, а из комнаты уже доносился ернический говорок парня: - А ты, отец, жох, жох, короткие волны ему подавай... Небось вражеские голоса ловишь, а, старый? А ты "Маячок", "Маячок", он на длинных фурычит, и представь - без никакой отстройки...

- Дурак ты! - легонько ругнулся старик. - Балаболка дешевая... - опять тронулся догонять парня, даже о чае забыл - так ему гость голову заморочил. Шел по стеночке - по утрам ноги плохо слушались, слабость в них какая-то жила, будто не кровь текла по жилам, а воздух. - Вражеские голоса я слушаю, как же... Я против них, гадов, четыре года, от звонка до звонка, ста километров до Берлина не дошел... Буду я их слушать, щас, разбежался... Делать мне больше нечего...