Стена Бурь

– Вот здорово! – восхитилась Фара. – Нам нужно почаще затевать такие приключения!

Семнадцатилетняя Тэра обняла девятилетнюю младшую сестренку и с любовью прижала ее к себе.

Взяв в свои руки обучение, как свое собственное, так и сестры, Тэра перестала читать фолианты с сочинениями моралистов. В обширных фондах императорской библиотеки и без того нашлось немало интересного. Сегодня девочки с жадностью поглощали фольклор Фасы, завтра любовались рисунками из трактатов по военной механике, а послезавтра предавались чтению стихотворений эпохи войн Диаспоры, забытые логограммы которых разгадывали, роясь в многотомных словарях. Читали они теперь гораздо больше, чем когда-либо под руководством Дзато Рути.

Но как бы ни нравилось сестрам чтение, иногда им просто хотелось сбежать из дворца, подальше от стражников, придворных, слуг и горничных, прочь от своей роли благовоспитанных принцесс. Из дворца они выбирались, спрятавшись в повозках крестьян, которые доставляли свежие продукты на кухню, а потом просили проезжающих по дороге торговцев и фермеров подвезти их до берега озера.

– Если будем делать это чаще, боюсь, моя мать себе все волосы вырвет, – сказала Тэра. – Когда мы вернемся, она, скорее всего, заставит тебя писать логограммы из ста черт сто раз.

– Оно того стоит.

– Действительно стоит, – произнес незнакомый голос.

Девочки обернулись. К ним обращалась какая-то необыкновенно красивая дама. У нее были золотистые волосы и голубые глаза, а смуглая кожа выглядела гладкой, как отполированный янтарь. Платье из голубого шелка струилось вокруг ее стройной фигуры, словно вуаль из воды. Голос у незнакомки был мягкий и прохладный, как ветер, что колышет ветви плакучей ивы.

Тэра встала и склонилась в джири, предположив, что перед ними хозяйка одного из близлежащих крупных имений, которой, скорее всего, принадлежал этот причал, как и прилегающие земли.

– Простите, что мы прошли сюда без разрешения. Мы немедленно уйдем.

Дама улыбнулась и покачала головой:

– Зачем же уходить? В жизни есть четыре великих удовольствия, и это одно из них.

– А что это за четыре великих удовольствия? – заинтересовалась Фара, в которой тут же пробудилось любопытство.

– Сидеть у уютного огня зимой, когда за окном падает снег. Взбираться на высокое место после весеннего дождя, чтобы полюбоваться возрожденным миром. Поедать крабов, запивая их свежезаваренным чаем, в часы отлива. И погрузить ноги в покрытое лотосами озеро в разгар лета.

– И только-то? – воскликнула Фара, слегка разочарованная. – А я думала, вы назовете что-нибудь более…

– Более впечатляющее? – спросила дама.

Девочка кивнула.

Незнакомка усмехнулась:

– Когда поживете на свете с мое, то поймете, что величайшие в жизни удовольствия вовсе не являются чем-то из ряда вон выходящим. Лучше иметь одного настоящего друга, способного услышать голос твоего сердца, когда ты робко берешь ноту на цитре, чем упиваться бездумным обожанием миллионов.

Тэра пристально вгляделась в безмятежное лицо женщины и поняла, что не может определить ее возраст. Вот сейчас она вроде бы казалась юной, как сама Тэра, но стоило отражающемуся от озерной ряби свету упасть на ее лицо, и оно вдруг выглядело старым, словно у бабушек, что работали на близлежащих полях.

Тэра поразмыслила над словами дамы. Она не была уверена, что согласна с ними, но точка зрения собеседницы представлялась ей по меньшей мере интересной.

– Как я понимаю, вы, госпожа, принадлежите к поточникам?

– Ярлыки меня мало заботят, но мне кажется, что Ра Оджи был ближе к истине, чем другие философы ано. Император, нищий, принцесса, служанка: при всех наших заботах и стремлениях, всеми нами в итоге управляет Поток.

– Но то, что вы сказали, не может быть правдой, – вдруг заявила Фара. – Это я… про великие удовольствия.

– Почему нет?

– Вы не упомянули про любовь прекрасного мужчины! – пояснила Фара. – Это ведь самая важная вещь на свете.

– Что заставляет тебя так думать?

– Все те истории, которые рассказывали нам фрей… старшие девочки, – вмешалась Тэра. – И представления странствующих трупп народной оперы. Госпожа Мира убила себя ради любви; принцесса Кикоми погибла ради любви; госпожа Цзы бросилась в Лиру ради любви.

Незнакомка присела на причал, не боясь испортить дорогое платье, сняла деревянные сандалии и опустила ноги в воду. Тэра заметила, что ноги у нее мозолистые и натруженные, и мгновенно прониклась к ней еще большей симпатией.

– Идите сюда и садитесь, – сказала дама, а потом бросила на Тэру взгляд исподлобья. – Судя по тону, ты не слишком одобряешь любовь.

– В песнях про мужчин воспеваются дружба, война, образы далеких земель, шум вечного моря, – ответила Тэра. – А в песнях про женщин вечно одно и то же… Да вы просто послушайте.

Они смолкли, внимая голосам крестьянок в лодочках, которые собирали семена лотоса.