Стена Бурь

– Ну да, что-то в этом роде, – подтвердил Дафиро. – Затем они принялись поправлять друг у друга грамматические ошибки, потом выискивать ошибки в поправках и указывать на неточности в поправках к поправкам. Один кашима начал отпускать ироничные замечания насчет акцента, с которым были процитированы на амо эпиграммы, другой указал, что в речи его оппонента присутствуют анахронизмы. Я предоставил им какое-то время поупражняться в том же духе, пока они не раскраснелись, а в горле у каждого не пересохло от этой говорильни. Тогда я подсказал ученым, как попасть в лучшие таверны Пана. Там они будут спорить и ругаться до конца дня. Кашима унесли с собой гонги, а остальная толпа либо устремилась за ними, дабы и дальше смотреть бесплатное представление, либо рассеялась.

– Все в точности как сказал однажды Ра Оджи: «Догидо салусма ко джуакин ма дюмон ви крулуфэю лохэта, ноаю лоту ро ма ганкэн до крукрутидало», – добавил Куни. – «Если десять ученых затеют мятеж, они будут целых три года спорить о том, какое название дать своей партии».

Фиро расхохотался так, что даже закашлялся.

– Мне сдается… кх-кх… что ты бы хорошо вписался в их компанию, Тото-тика, – обратился он к старшему брату.

Тиму переминался с ноги на ногу, залившись краской от смущения, ибо был не способен подобрать остроумный ответ.

Тэра обратила внимание, что на лицах пана мэджи после этой насмешки в адрес их собратьев-испытуемых появилось смущенное выражение. Она перестала улыбаться и обратилась к Дафиро:

– Спасибо за находчивость, капитан Миро. Уверена, отец благодарен вам за то, что вы сумели развеять временную вспышку недовольства среди уважаемых ученых, этого костяка имперской бюрократии, не причинив никому вреда. Эти люди – истинное сокровище Дара.

Принцесса склонилась перед Дафиро в джири, а капитан отвесил ей глубокий поклон, тоже посерьезнев. Лица Тиму и пана мэджи разгладились.

Куни обвел зал довольным взглядом:

– Я непременно поговорю с соискателями, как только те выберут полномочных представителей. Ставки на экзаменах высоки, и вполне объяснимо, почему не прошедшие испытания так разочарованы. Но я удовлетворен тем, что система экзаменации безупречна, а потому сумею убедить недовольных внять гласу разума.

Дзоми Кидосу, молчавшая во время обмена репликами между капитаном Миро и детьми, теперь подала голос:

– Вы можете успокоить недовольных кашима сегодня, отвлекая их, но исконная проблема, несправедливость экзаменов, тем не менее остается.

Это напомнило присутствующим в Большом зале для приемов, что Дворцовая экзаменация все еще продолжается. Дафиро удалился в боковую часть помещения, детей успокоили и усадили, а Куни приосанился и снова сосредоточил все внимание на Дзоми.

– Ты говорила о том, что отобранные эссе склонны отражать вкусы академий Гинпена в Хаане, – сказал император. – Допускаю, что это справедливая критика. Однако другим областям Дара требуется время, чтобы достичь того же уровня образованности, как в Хаане.

– Это еще не все, ренга. – Дзоми покачала головой. – Даже если во всех провинциях Дара возникнут академии, как в Гинпене, экзамены так и останутся нацеленными вовсе не на отбор талантов. Вспомните про кашима, которых капитан с легкостью ввел в заблуждение своей уловкой: это узколобые болваны, зазубрившие десять тысяч логограмм ано и полагающие, будто выучили все, что нужно знать. Подобная бедность духа не может вести к истинной красоте, изяществу или богатству мысли.

От такого напора Куни на миг лишился дара речи, но тут вмешалась Рисана:

– Дзоми Кидосу, у тебя, как видно, имеется иное мнение относительно того, что стоит называть красотой, изяществом и богатством мысли?

Девушка кивнула:

– Мастер Рути говорит о силе убеждения на основе примеров, взятых из жизни, но жизнь его учеников настолько отличается от жизни большинства подданных императора, насколько существование растущей в горшке розы отличается от существования одуванчика в полях. Один из выдержавших Великую экзаменацию рисует картину мира, в котором его семья снова обладает полнотой власти в королевстве. Другой мечтает об идеальном мире, в котором все законы и налоги направлены на то, чтобы позволить его семье накапливать состояние. Они облачают свои видения в цитаты из мертвых философов, но все, что вижу я, – это уродство и лицемерие. Посмотрите на этих людей. – Дзоми указала на остальных пана мэджи. – Ни одному из них не приходилось работать ради того, чтобы было что съесть на обед, и ни один не упрашивал распорядителя обязательных работ об отсрочке…

Лицо Куни Гару, скрытое занавесью из позвякивающих каури, исказилось.