Стена глаз. Земля - пустыня. Флаг в тумане

Единственное, что располагало Абэ к Macao Янагида, — причина, по которой он занял деньги. Вероятно, дети отправились потом на экскурсию, так ни о чем и не подозревая. A Macao Янагида, глядя на их довольные лица, конечно же, облегченно вздыхал, хотя, наверное, в душе его уже пылало адское пламя и он думал о взятых им деньгах. И все же эта причина, прекрасная сама по себе, не оправдывала преступление.

Абэ решился и написал Кирико Янагида письмо по адресу, указанному в газете.

«Пишет Вам человек, которого Вы встретили, когда приезжали в Токио. Поскольку я тогда вручил Вам свою визитную карточку, Вы, возможно, увидев на конверте фамилию, вспомните меня. Я случайно услышал, как Вы звонили по телефону-автомату адвокату Оцука, а затем решился пригласить Вас в кафе. Извините меня за бестактность. В тот раз мне не удалось услышать Ваш рассказ, но позже представился случай прочитать местные газеты, откуда я узнал о трагической судьбе Вашего старшего брата. Я бы хотел разделить Вашу веру в невиновность брата. Поэтому мне надо узнать, как развивается дело в судебном процессе. Может быть, Вы не захотите отвечать, но я спрашиваю не из любопытства, а потому, что меня поразила тогда Ваша убежденность. Очень прошу Вас написать мне подробно».

Отправив это письмо, Абэ несколько дней ждал ответа. Но от Кирико не было ни звука.

Абэ еще четырежды писал ей. Но так ничего и не получил в ответ. Правда, судя по тому, что его письма назад не вернулись, он понял, что Кирико все-таки проживает по этому адресу.

Абэ снова вспомнилось, как эта девушка сидела в кафе и кусала губы, а затем, буркнув «извините», выскочила так быстро, что он успел только увидеть, как за нею захлопнулась дверь. Не отвечать на письма было тоже в ее манере.

Шли дни. Абэ крутился в редакции, заваленный работой. Время делало свое дело, и он стал понемногу забывать о Кирико.

Наступил декабрь. По утрам на улице было морозно. Киндзо Оцука вошел в контору.

Трое молодых адвокатов сидели за столами и работали. Увидев мэтра, они вскочили:

— Доброе утро!

— Доброе утро! — ответил на приветствие Оцука, пересек комнату и скрылся за перегородкой. Там горела жаровня.

Клерк Окумура вошел следом, принял пальто Оцука и сказал мэтру, стоявшему к нему спиной:

— Похолодало.

— Сегодня еще морознее, — ответил Оцука.

— Пришла странная открытка, — перешел вдруг Окумура на другую тему.

— Странная открытка?

— Она лежит на столе.

— Хм.

Когда занимаешься адвокатурой, время от времени приходится получать письма с угрозами. Это не редкость. Странно, что Окумура акцентировал внимание на этом письме.

Оцука уселся перед большим столом, на котором лежала свежая корреспонденция, адресованная лично ему. Всю почту конторы Окумура уже забрал. Корреспонденция на столе была разложена на две пачки: в одной — книжные бандероли, в другой — письма. Поверх пачки писем лежала открытка.

«Она!» — подумал Оцука и взял открытку. На ней значилась отправительница: «Кирико Янагида, префектура Ф., город К.». Кто это такая, Оцука не помнил. Да и как ему было упомнить при таком потоке корреспонденции!

Он перевернул открытку и прочитал:

«Оцука-сэнсэй!

Суд первой инстанции приговорил брата к смерти. Он подал апелляцию, но во время рассмотрения дела в суде второй инстанции, двадцать первого ноября, умер в тюрьме. Кроме того, назначенный судом адвокат не смог построить защиту на опротестовании обвинения и лишь просил суд учесть смягчающие обстоятельства. Брат так и умер с запятнанным именем, с репутацией убийцы».

Открытка была написана авторучкой, твердым почерком.

И все-таки Оцука не понял смысла. До него не дошло, о чем писала корреспондентка.

— Окумура-кун, — позвал Оцука, и клерк тут же зашел к нему.

Адвокат поднял руку, в которой была зажата открытка.

— Что это?

— Ах, это. — Окумура подошел поближе к столу. — Посетительница приезжала к нам с Кюсю в этом году, кажется, в мае.

— С Кюсю?