Стена между нами или семь ночей (СИ)

Даже с ним тяжело об этом говорить, а что же я скажу Андрею? Прости, что не признался в ответ? Он спросит, почему? Побоялся, что ты тогда не остановишься?.. Почему это попахивает дерьмецом?..

— Слушай сюда, — серьезно проговорил Леха, ткнув меня пальцем в лоб.

— Слушаю, — оживился я, потирая ушиб. Вот же деревяга, а не человек.

— Закрой глаза… Закрой-закрой, — повторил он на мое недоумение. Пришлось выполнить указания. — А теперь представь, что вы с Андреем разругались сильно. Так сильно, что он тебя видеть не хочет. Собрался уехать. Навсегда уехать…

Лучше бы не представлял, стало трусить еще больше.

— Что чувствуешь?

— Херово, — признался я сквозь зубы. — Так херово, что дышать больно.

— Отлично, — закивал Леха. Хрена отличного-то? — Вот пойди и скажи ему это.

— Так он убегает от меня!

— Из машины не убежит, — улыбнулся тот. — Вечером, — и сымитировав рукой форму пистолета, приставил мне его к виску. — Если вы не перестанете дурью маяться, я вас обоих пристрелю.

На столь вдохновляющей ноте Леха поднялся и спешно ушел, оставляя меня одного.

Фу-у-ух…

Просто сказать Андрею, что без него мне будет плохо?

Ладно. Лишь бы сердце не встало.

Я ж вообще никому никогда не признавался. Страшно, черт подери! Даже зная, что это взаимно.

Только потерять его еще страшнее…

Весь оставшийся день мы с Андреем не встретились и взглядами. Он профессионально меня избегал, старался больше времени проводить с родственниками, вполне обоснованно: «Хочется нормально попрощаться, ведь нам уезжать скоро».

Я вот отцу позвонил в коем-то веке, выслушал от него какой я говнюк. Правда, ему оказывается, Леха названивал, сообщал, что тут со мной, но это не отменяет моего личного косяка.

После ужина посидели все вместе в гостиной, тетя Настя вдруг вспомнила о фотографиях Лехи и Андрея. А я остался единственным гостем, вот и пересмотрел все, что было. В общем-то, все порядочно, никакого компромата я не обнаружил. Поймал себя на мысли, что и мелким считаю Андрея хорошеньким. На детских снимках он улыбался, открыто и радостно. Чем взрослее, тем больше суровости. Леха же лыбился всегда, причем, с таким подтекстом… Вроде: «Я весь мир нагну. Вы только глаз не отводите».

А затем взяли сумки, долго прощались у ворот. Костя мне в лоб заявил:

— Все же хороший ты парень. Жаль, что педик, — за что ему снова прилетел подзатыльник от обоих родителей почти одновременно.

Если вспомнить мое первое впечатление о них, то теперь я понимал, насколько ошибся. Хорошие они люди, веселые, интересные, конечно же, не без своих тараканов.

Все четверо настаивали на том, чтобы мы с Андреем еще приехали, погостили, и я даже обещал это сделать.

Потом Леха затолкал родственников обратно за ворота, сказав, что ему на работу завтра, а сегодня еще надо кое к кому заехать. Наверное, к своей девушке.

А мне вот надо тоже со своим, хах, любимым разобраться.

Залез на заднее сидение, ожидая Андрея. Тот обошел машину и попытался открыть дверцу к Лехе. Брат дернул ручку на себя и заявил:

— Давай назад, или здесь останешься.

Андрей его бесить не стал. Мрачный забрался ко мне, приютился у двери. Леха нажал на газ.

Ехали молча мы примерно десять минут (я все еще не решался, да и при Лехе как-то не хочется выяснять отношения) пока не покинули поселок, здесь наш водитель остановил машину, не заглушая мотор, вышел, хлопнул дверцей.

— Время пошло, — заявил он, закуривая, отошел подальше, к посадке.

Вот оно что. Ну, тогда пора.

— Слушай, — начал я тяжелый разговор.

— Не надо, — качнул Андрей головой, вытащил палец изо рта, снова ногти грыз. — Я сам виноват. Ступил. Надумал себе, невесть что.

— Дай сказать.

— Кира…

— Заткнись!

Вот так начало, в рот мне ноги.

— Андрей, то, что произошло этой ночью…

— Не напоминай.

— Замолчи, — прошипел я. И так сложно говорить, он еще лезет.

— Не собираюсь я молчать, — забурогозил он, — мы ночью все прекрасно выяснили. Я не тупой. И не мазохист!

Достал!

Рванулся к нему, тот стал защищаться. Секундная драка закончилась тем, что я его оседлал и максимально приблизился к его лицу.

— Пикнешь, зацелую до смерти.

Он хотел что-то сказать, и я на миллиметр сократил расстояние. Вот и славно. Помолчи и дай мне выговориться, иначе меня разорвет.

— Я не ответил тебе взаимностью лишь потому, — прошипел я ему в губы, — что не знаю, как это – любить. Ты ни мама, ни папа, ни тетя… Я к тебе совершенно другое чувствую. И это сложно как-то охарактеризовать. А кем-то придуманные слова… — Черт, что ж так злит-то все?! — Ты мне вчера признался… Да я в шоке был. И давай не снимать со счетов, КАК ты мне признался?..

— Кир...

Еще ближе к нему, почти касаясь губ.

— Я бы рад сказать эти гребаные три слова. Но прикинь, мне какого-то хера очень страшно. Да я никому из девушек не говорил такого! Так что позволь, — замолчал на миг, переводя дыхания, чувствуя, как становится легче, — позволь мне разобраться в себе. И когда-нибудь, обещаю, я скажу тебе эти слова. Ты только дождись этого момента.

— Ла-ладно, — неуверенно и немного испуганно ответил Андрей.

Глаза бегают, дыхание рваное. Ждешь ли ты, что я тебя… сейчас…