Стена между нами

Грейнн искренне возмущается, стоит мне нарушить этикет и начать вести себя как обычное человеческое существо. Она цокает языком и хмурит прекрасные брови, нетерпеливо притопывает ногой и кусает губы от досады, когда я в очередной раз ошибаюсь в трактовке рун или пении заклинаний. Она вообще довольно много сердится и негодует в последние недели. Айоней, глядя на неё, едва заметно улыбается, но молчит. Видимо, считает, что всё, что нам надо знать о здоровье и надеждах сильнейшей из байниан, она сообщит сама в нужное время.

С момента моего второго рождения прошел уже почти год, а я так и не могу свыкнуться с мыслью, что стала одной из ардере. Моя память не хранит воспоминаний о боли и смерти, для меня это страшная, но невероятная история. Рассказанная кем-то, но не прожитая мной. Дорнан говорит, что это к лучшему, и, пожалуй, он прав. Та лавина чужих эмоций, что обрушилась на меня от сотен людей и драконов после пробуждения, лишила бы равновесия кого угодно. Страх, жалость, стыд, опасение, удивление, благодарность — эти чувства смешались воедино так, что и не расплести.

И только одно я поняла с оглушающей ясностью: мне все-таки удалось разрушить стену. Пусть не ту, что пересекает горы и заливы, но ту, что разделила два народа изнутри.

С Рианом мы больше не виделись и не говорили. Дорнан не позволил, да и, честно сказать, я не настаивала. Мятежного ардере предали суду, на котором присутствовали и люди, и драконы. Брейди и Меаллану пришлось свидетельствовать сперва перед закрытым собранием ардере, а после — вместе с некоторыми человеческими жрецами, которых удалось разыскать за стеной, — и перед людьми.

Увы, за минувшие годы на совести бывшего лхасси осталось немало жертв: тех, кто годами не получал магии, предназначенной для людей, тех, кто, заподозрив недоброе, пытался бороться с самим Рианом. И хотя вмешательство драконов во внутренние дела южан было ужасающим нарушением договора, старейшины людей не стали возражать. Смертный приговор был исполнен на глазах сотен свидетелей из обоих народов, после чего орден киссаэров распался навсегда.

И потянулись поистине бесконечные месяцы переговоров. В них мне позволили принимать участие не как избранной владыки, но как единственному дракону, понимающему, каково быть человеком, и единственному человеку, ставшему драконом. Говорили обо всем: о прошлых ошибках, о будущих надеждах, но более всего о том, как жить сейчас. Принятые решения во многом стали временными для обеих сторон, а о настоящем доверии пока можно было только мечтать. Но главное мы сделали: начали говорить, глядя друг другу в глаза, а не прячась за призраками минувшего.

Город меж тем жил своей жизнью. Кеган с женой не пожелали оставаться в доме бывшего друга, ставшего предателем, и по предложению владыки временно перебрались во дворец. Мы с Микой старались не вспоминать прошлое, тем более что в их с Кеганом жизни вот-вот должны были наступить нешуточные перемены.

— Может, останетесь с нами? Тебе скоро станет не до ведения хозяйства, — я указала на её заметно округлившийся живот.

— Знаю, — она улыбнулась тихо и безмятежно. — И всё же пусть новый ардере явится на свет в кругу своей настоящей семьи под крышей нового дома. Кеган очень спешит, никогда бы не подумала, что прирожденный воин будет с таким усердием заниматься строительством. Так что осталось совсем немного: крыша уже настелена, полы тоже готовы, мебель вот… Буквально несколько дней — и можно будет перебираться. Но, если ты не будешь приходить в гости к нам с малышом, я, пожалуй, обижусь.

— Что ты, — я обняла подругу за плечи, — ты еще успеешь устать от меня.

— Ни за что! Если я любила тебя-человека, то и тебя-драконицу буду любить не меньше.

А потом была наша с Дором свадьба, теперь уже настоящая. Слишком пышная и пугающе многолюдная, но полностью соответствующая высокому статусу владыки. Поздравления и пожелания, улыбки и взгляды, прикосновения рук и отголоски эмоций, магия и мерцание огней слились в единый пестрый поток, который я даже не пыталась осознать. Просто стояла и сжимала руку того, с кем готова была разделить краткую человеческую жизнь, а разделю долгие годы, отведенные ардере.

Быть может, кто-то из других избранных однажды решится просить Айонея повторить ритуал. Если, конечно, желание быть вместе с любимым победит страх неведомого. То, что стало чудом для моего уже погибшего тела, вовсе не обязательно должно быть таковым для живых. Уверена, сехеди знает об этом, но не спешит рассказывать, позволяя людям и драконам принимать самостоятельные решения.

Что ж… Решения. Краеугольный камень реальности.

Я выныриваю из воспоминаний и с наслаждением вдыхаю запах цветущих трав. Неподалеку мерно шепчет океан, над головой парят белокрылые чайки.

— Ты готова? — Дорнан обнимает меня за плечи, привычно склоняясь к макушке и зарываясь носом в растрепавшиеся волосы. Я щурюсь от удовольствия, будто кот на солнышке.

— Пожалуй.

— Тогда вместе.