Стена плача

-- Видишь, -- сказал Зигмунд Фрейд, -- это, "янг мэн", именно то, что тебе нужно. Порет глубоко и верно. Ты ведь собираешься ходить на охоту на дикого зверя, я так предполагаю? Никакой дикий зверь не устоит перед прямым ударом, нанесенным верной рукой.

Я ощупал нож и прочел надписи, удостоверяющие, что он немецкий.

-- У вас нет таких, знаете, лезвие выскакивает изнутри... С пружиной?

-- Но, "сан", -- сказал он весело. -- Такие запрещены законом. Форбиден. Верботтен! -- повторил он почему-то по-немецки. -- И поверь мне, "сан", эти игрушки с пружинами, с кнопками -- они для легкомысленных фрикс, для худлюмс, не для серьезных людей. Я тебе предлагаю серьезного, боевого друга, "сан". Нож для настоящих мужчин. Бери его, он не избавит тебя от всех твоих проблем, но в его компании некоторые из них покажутся тебе куда менее значительными. -- И Зигмунд посмотрел на меня психоаналитическими глазами.

-- Вы немецкий еврей, -- сказал я.

-- Да. А что, чувствуется национальный патриотизм?

-- Чувствуется. И еще вы похожи на Зигмунда Фрейда. Вам когда-нибудь говорили? На отца психоанализа.

-- Лучше бы я был похож на президента Чэйз Манхэттан Бэнк, "янг мэн", -сказал он. -- Берешь нож?

-- Если дотяну до двадцати двух долларов.

Я извлек двадцатку, вывалил монеты, и мы стали считать. Оказалось лишь 21 доллар и 54 цента.

-- Я эм сорри, -- сказал я.

-- Тэйк ит! -- Он придвинул нож ко мне. -- Он-таки нужен тебе. Нью-Йорк -серьезный город, "янг мэн".

И он стал сметать мою мелочь, ведя его по поверхности ящика из непробиваемого стекла в ковшик руки. Под мутным стеклом, пронизанным проволоками, лежали совсем уж серьезные вещи. Револьверы больших калибров. Я заметил среди них маузер 57. От выстрела из такого череп человеческий разлетается как спелая тыква вместе с хваленым серым веществом головного мозга. Брызгами.

Он помедлил, склонившись над ковшиком своей ладони. Вынул из нее десять центов:

-- Тэйк э дам. Позвонишь кому-нибудь. Скажешь, что ты жив.

До Бродвея далеко, но я прохожу иногда по рю де Лион. У витрины всегда стоит "мэйл". Мне кажется, что, поскольку улица пустынна, пугливые и скрытные мужчины могут вдосталь полюбоваться на отнятую у них мужественность. Вот, скажем, у магазина на рю Ришелье, который и больше и богаче, они останавливаются куда реже. На рю де Лион же всегда стоят, ветер или дождь, или жара плавит асфальт... И глаза у них невыносимо грустные. Как у кастрированного кота, которого хозяин лишил мужественности, дабы он не причинял ему хлопот своими романтическими страстями.