Стена

Это считалось первым правилом в спасательной работе. Упомянув его, он, кстати, намекнул Огастину, что тоже был в свое время спасателем. На протяжении многих лет Льюис входил в поисково-спасательный отряд Скалистых гор, считая эту работу обязательной для себя. «Когда-нибудь и я смогу там оказаться».

— Мы в полном порядке, — огрызнулся Огастин.

— Я не об этом. Мне тоже приходилось вдавливать педаль до полу. Я лишь хочу сказать, что вы поднимались очень быстро. А карнизы вместительные.

— Проехали, — бросил Огастин.

Льюис умолк.

Огастин дернул подбородком вверх, давая понять, что сожалеет о том, что повысил голос.

— Мы собирались пожениться, — сказал он. — Знаете ту маленькую каменную часовню?

— Я ее видел, — отозвался Хью.

— Да, — продолжал Огастин. — Это было два года назад. Мы вроде как отложили это дело.

Он кинул на стену еще несколько колец веревки. Мальчишка, как на крыльях, несся вверх по Чипсам.

Хью не стал требовать подробностей. Это было личным делом. Что-то пошло не так, как надо. Теперь Огастин пытался исправить положение.

Наверху Джо добрался до трещины, закрепил страховочный конец за один крюк и понесся дальше. На прохождение этой трещины много лет назад Хью потребовалось два часа. Сегодня мальчишка уложился в восемь минут.

Огастин поднялся, чтобы двинуться вслед за ним.

— Чем мы можем вам помочь? — спросил Хью.

— Вы и так уже помогли. Помогли нам сэкономить по меньшей мере час, бросив веревку. Дали нам воды. Как насчет того, парни, чтобы я оставил для вас веревку?

Льюис сделал вид, будто обдумывает предложение. Но Хью не мог не заметить, что он испытал большое облегчение. Таким образом они могли проскочить Чипсы одним махом и через полчаса оказаться на карнизах.

— Покупаем, — сказал Хью.

Сверху донесся чуть слышный голос Джо. Он наладил якорь. Настала очередь Огастина. Огастин взял в руки по жумару, как «весла» кардиостимулятора, и зацепил их на веревке.

— Доберитесь до нее, — сказал Льюис.

Он говорил совершенно искренне и столь же искренне хлопнул Огастина по спине. Хью искоса рассматривал его. Спеша на помощь своей любви, Огастин спасал все их утраченные любови — во всяком случае, именно так воспринимал происходящее Льюис. Но чтобы признать это, нужно было признать и обратное — что дать погибнуть одной любви значило погубить все.

Огастин поднимался стремительно, будто взлетал.

13

Льюис поднялся по веревке первым, за ним Хью. Даже когда до цели оставались считанные футы, нельзя было и предположить, что совсем рядом тебя ждет Затерянный мир. А потом ты внезапно оказывался там.

Архипелаг (его иногда непочтительно называли Архивом) и впрямь представлял собой цепочку островов в поднебесье. Выступы, вернее, ступени, связанные узкими переходами, расходились в обе стороны. В основном они были плоскими или даже углубленными, наподобие чаши, и имели невысокие парапеты, ограждавшие каждый балкон, словно детскую кроватку. Все карнизы были настолько широки, что там могли лежать бок о бок два человека. Хью довелось слышать, что как-то раз здесь заночевали аж одиннадцать альпинистов одновременно.

Еще более волшебное впечатление производил песок Архива. На самых широких выступах лежал мягкий и тонкий, как пудра, белый песок, сохранившийся здесь с ледникового периода, когда и появились на свет эти стены. Казалось немыслимым, что этот песок мог пережить тысячи и тысячи лет разгула ветров и непогоды, но, как бы там ни было, он лежал здесь, как и в древности.

Льюис рылся в «кабанах», извлекая все, что могло потребоваться ночью. Ровным рядом выстроились бутылки с водой «клорокс», мешки со снаряжением и спальными мешками были пристегнуты к якорю.

Огастин и его юный спутник уже покинули это место. Хью видел, как они по очереди описали умопомрачительную дугу на фоне совершенно гладкого участка стены, словно два Тарзана на лианах, оказались на пути восхождения троянок. Потом они, не оглянувшись, исчезли за огромным выступом, похожим на колонну. Хью все же помахал им на прощание.

— Эй, amigo.^[21] — Льюис вручил ему баночку с персиками. — Поешь. И радуйся, что мы — не они. У них впереди мучительная ночь, в конце которой только смерть. А мы здесь покоимся на коленях у Бога. Две ночи на пятизвездочном побережье. А впереди — широкая дорога. В смысле, подъем. Стена.

Ни слова о поврежденном колене. Льюис вернулся к программе, заложенной в него смолоду. Героическая цель, которую преследовал Огастин, вновь привела его кровь в движение. Просто день нынче сложился неудачно. Он заспался допоздна, сорвался с крюков и разнюнился. Карнизы — и пример Огастина — вдохнули в него новую жизнь.