Стена

Это оказался Джо, тот самый юноша, которого они видели накануне пожара. Его пальцы были содраны до мяса. Он крепко стиснул руку Хью.

— Не подпускайте его ко мне, — сказал он.

Хью не успел спросить, что он имеет в виду, как из дыма вылетел Огастин. Льюис вцепился в него, прежде чем его отбросило в сторону, и они вдвоем повалились на песок.

Хью всмотрелся в пришельцев, читая перенесенные ими испытания, как открытую книгу. Несмотря на всю свою целеустремленность, спасатели возвратились на Архипелаг с пустыми руками. Сейчас следовало позаботиться о своих товарищах-кочевниках.

— Воды, — сказал Огастин, но лишь после того, как тщательно привязал конец своей веревки к якорю.

Хью знал, что это означало. Несмотря ни на что, парень не собирался сдаваться.

16

Их лица закоптились в дыму почти дочерна. Глаза были настолько красными, что казалось, будто из них хлещет кровь. Они пили все, что предлагали им Хью и Льюис, без извинений, стеснения и даже благодарности.

Уже опустилась ночь, а к молодым скалолазам все еще не вернулись нормальные голоса — они разговаривали хриплым шепотом. Они не пили весь день, и причина этого оказалась очень простой. Огастин оставил, намеренно оставил их скудный запас из нескольких галлонов воды, а также всю провизию, аптечку и снаряжение — в общем, все — на крюках, вбитых в стену на маршруте Троянок. Идя на это, он исходил из достаточно зыбкой надежды, что они застанут на Архипелаге Хью и Льюиса с водой и пищей, которыми те поделятся с ними. Это было, с одной стороны, расчетливо, с другой — самонадеянно, а с третьей — чрезвычайно опрометчиво.

— А если бы мы уже ушли отсюда? Вот взяли бы и вышли к вершине? — строго спросил Льюис. — Мы ведь могли решить подняться от пожара повыше.

— Но вы же этого не сделали, — отозвался Огастин.

— Чуть было не сделали, — солгал Льюис. Он никак не мог смириться с их дерзостью. — Без воды. Без пищи. В такой жаре. Когда столько дыма, что и дышать нечем! Вы что, решили стать героями эпоса?

Во вселенной альпинистов не было ничего более святого — или более пугающего, — чем эпос. Спуск Вимпера с Маттерхорна, Эрцога с Аннапурны, спуск Дуга Скотта ползком с Огра, соприкосновение с пустотой Джо Симпсона, злоключения Кракауэра в почти безвоздушном пространстве — список можно продолжать и продолжать. Эпос возникал из самых опасных положений, он часто бывал связан с гибелью партнеров, потерей пальцев на руках и ногах, безумием, ужасными лишениями… Вершины открывают, вершины покоряют, и это не более и не менее, чем обычная борьба за рекорды. Но лишь герои эпоса раз и навсегда входят в Зал славы.

Ирония заключалась в том, что, несмотря на все благоговение, которое вызывали герои эпопей, ни один опытный альпинист не желал присоединиться к их числу. Только без эпоса — так звучала мантра каждого не обделенного мудростью восходителя. Эпос был извращенным чудом природы вроде двухголовой змеи. Каждая эпопея имела два кульминационных пункта — собственно несчастный случай и случайное выживание. Каждый выживший должен был умереть, но по каким-то причинам уцелел. Какой бы ни оказалась причина, позволившая спастись, она находилась вне власти героя, потому что, если бы он мог ею распоряжаться, эпоса не получилось бы. Горой управляет Бог. Только полный дурак или какой-нибудь Рэмбо может думать, что мастерство, сила или осторожность помогут наживке сорваться с крючка.

Так что Льюис не хвалил Огастина, а напротив, недвусмысленно обвинял. Огастин прямо-таки нарывался на несчастный случай. Он затеял самоубийственный спуск в невозможных условиях и подверг серьезной опасности жизнь юноши, что само по себе было недопустимо. Но что хуже всего, он ведь сам был спасателем. Значит, ему полагалось иметь повышенное чувство ответственности.

Огастин не отреагировал на эти слова. Вообще его поведение поражало Хью. Сидя на песке среди мертвых птиц и насекомых этой психоделической ночью, когда после захода солнца дым окрасился в оранжевые и розовые тона, Огастин походил на полноправного владетеля своей земли, сохранявшего спокойствие и контроль над собой, несмотря на царящий в стране хаос.

— Это оказалось дальше, чем я думал, пять маятников, а не три, — сказал он. — Нас спустило ниже по стене, чем мне хотелось. Когда мы вышли на их маршрут, уже стемнело. Но мы сумели хорошо прорваться вверх. Еще немного — и мы добрались бы до нее. Она была там.

— Нет, не она, — твердо сказал Джо.

— Мы должны были идти дальше.

— Начался пожар, — стоял на своем Джо. — Я совсем выбился из сил.

Огастин метнул на него яростный взгляд, открыл было рот, но захлопнул его, не сказав ни слова. Судя по всему, они крепко повздорили вчера вечером. Очевидно, Джо заставил своего спутника остановиться, как это сделал бы любой нормальный альпинист. Очевидно, Огастин хотел как можно скорее двинуться дальше.

— Вы же сами сказали, — обратился Хью к Огастину, — что уже совсем стемнело. Наступила глубокая ночь.

— У нас были фонари. Они именно для этого и предназначены.

— Когда вы в последний раз спали? — спросил у него Хью.