Стенание

— В это почти невозможно поверить, — стал рассуждать я вслух. — И все же, помнится, прошлой осенью, как раз перед тем как заболеть, Билкнэп какое-то время был со мной подозрительно приветлив. Однажды пришел ко мне и спросил, как я поживаю, как идут дела, словно был моим другом или собирался им стать.

Я вспомнил, как в один прекрасный осенний день Стивен подошел ко мне через четырехугольник двора: его черный камзол болтался на тощей фигуре, а на измученном лице застыла болезненная заискивающая улыбка. Жесткие светлые волосы, как обычно, клочками торчали во все стороны из-под шапки. «Мастер Шардлейк, как поживаете?» — спросил он в тот раз. Я изумленно покачал головой:

— Однако я тогда быстренько закруглил беседу. Разумеется, я не доверял этому типу ни на грош и был уверен, что за этим что-то кроется. И Билкнэп никогда не упоминал о деньгах, которые задолжал мне. А через некоторое время, видать, сообразил, что́ я о нем думаю, — и опять стал меня игнорировать.

— Может быть, Билкнэп раскаивается в своих грехах, если он действительно заболел так тяжело, как говорят…

— Опухоль в кишках? Он хворает уже несколько месяцев, верно? Я не видел, чтобы он выходил. А кто принес записку?

— Какая-то старуха. Сказала, что якобы ухаживает за ним.

— Святая Мария! — воскликнул я. — Ну и чудеса! Билкнэп возвращает долг и просит меня навестить его?!

— Вы пойдете?

— Полагаю, милосердие этого требует. — Я удивленно покачал головой. — А какая вторая новость? Учитывая первую, если ты теперь скажешь, что над Лондоном летают лягушки, я, наверное, даже не удивлюсь.

Джек опять улыбнулся счастливой улыбкой, которая смягчила его черты:

— Нет, это сюрприз, но не чудо. Тамазин снова ждет ребенка.

Я склонился над столом и схватил помощника за руку:

— Какая замечательная новость! Я знал, что вы хотите еще детей.

— Да. Братишку или сестренку для Джорджи. Если все будет хорошо, ждем пополнения семейства в январе.

— Чудесно, Джек, мои поздравления. Мы должны это отпраздновать.

— Мы пока еще никому не говорили об этом. Но приходите на небольшую вечеринку, которую мы устроим на первый день рождения Джорджи, двадцать седьмого числа. Там и объявим всем новость. И не могли бы вы попросить доктора Гая тоже заглянуть к нам? Он так помог Тамазин, когда та носила Джорджи.

— Гай сегодня вечером как раз придет ко мне на обед. Я непременно передам ему твое приглашение.

— Вот и хорошо. — Барак откинулся на спинку стула и с довольным видом сложил руки на животе.

Их с Тамазин первенец умер, и одно время я боялся, что трагедия эта полностью разрушит их семью, но в прошлом году у супругов, к счастью, родился здоровый мальчик. И вот теперь Тамазин уже ждет второго ребенка, так скоро… Я подумал, как изменился в последнее время Барак: он остепенился и стал совершенно не похож на того отчаянного безрассудного парня, выполнявшего сомнительные поручения Томаса Кромвеля, каким был, когда я познакомился с ним шесть лет назад.

— Ну, Джек, ты меня порадовал. Чувствую, я воспрянул духом, — сказал я. — Как ни странно, но, похоже, в этом мире может происходить и что-то хорошее.

— Вам надлежит доложить казначею Роуленду о том, что вы честно выполнили свою миссию?

— Да. Я заверю его, что мое присутствие в качестве представителя от Линкольнс-Инн было замечено. Среди прочих и Ричардом Ричем.

Джек приподнял брови:

— Этот негодяй тоже был там?

— Да. Я не видел его целый год. Но он, конечно, меня не забыл. И бросил на меня злобный взгляд.

— На большее он теперь и не способен. Вы слишком многое о нем знаете.

— У него был обеспокоенный вид. Уж не знаю почему. Я думал, что нынче сэр Ричард высоко взлетел, считает себя ровней Гардинеру и консерваторам. — Я посмотрел на Барака. — Ты поддерживаешь связь со своими друзьями, с которыми вместе служил Кромвелю? Не слышал какие-нибудь сплетни?

— Я иногда захожу в старые таверны, когда Тамазин позволяет. Но новостей слышал мало. И, предваряя очередной вопрос, сразу скажу, что о королеве — вообще ничего.

— Слухи о том, что Энн Аскью жестоко пытали в Тауэре, оказались правдой, — заметил я. — Ее пришлось нести к столбу на стуле.

— Бедняга… — Барак задумчиво погладил бороду. — Не знаю, каким образом просочилась эта информация. Должно быть, в Тауэре служит кто-нибудь из сочувствующих радикалам. Но я лишь слышал от своих друзей, что епископ Гардинер сейчас имеет большое влияние на Генриха, но это и так все знают. Не думаю, что архиепископ Кранмер присутствовал при сожжении, а?

— Его и впрямь там не было. Наверное, он сидит от греха подальше у себя в Кентербери, не покидает свою резиденцию. — Я покачал головой. — Удивительно, что он вообще так долго продержался. Кстати, на казни был один молодой юрист в компании каких-то разряженных джентльменов, и он, уж не знаю почему, буквально не отрывал от меня глаз. Невысокий такой, худенький, с русыми волосами и бородкой. Я все гадал, кто это может быть.

— Вероятно, кто-нибудь из ваших оппонентов на следующей сессии — составлял мнение о противной стороне.

— Возможно. — Я потрогал монеты на столе.