Стенд [СИ]

Она нелогична, бессмысленна, смешна, неудобна в обращении. И — очень живуча. Практически неистребима. И невероятно беззащитна при этом — веселенькое сочетание. Она так забавляет, если смотреть на нее со стороны — о, только со стороны! Куда уж нам, мордой не вышли. Гордость — товар хрупкий, дорогой. Где уж ее сохранить на пронзительном верхнем ярусе, насквозь продуваемом и незащищенном?

Сорвется — и вдребезги, и осколки смешаются с ветром, даже если была, даже если пытался…

Но ее так легко и забавно использовать, когда имеется она у других! Конечно, ежели ты достаточно циничен и нагл, чтобы показывать зубы на виду у арбитров и не обращать внимания на благородно-негодующую кривизну их рож.

Скалясь со всем возможным ехидством и даже постукивая по острым передним зубам ногтем большого пальца, Эльвель занимался именно этим, находясь там, где находиться ему было, мягко говоря, не положено. И не просто находясь, а вися вниз головой в нагловато-развязной позе.

Он даже провел подушечкой пальца по острой грани верхних резцов — движение, не узнать которое невозможно, тем более непристойное, что не было игрой, натуральным было, до крови, — и увидел, удовлетворенный, как парочку из самых приличных передернуло.

Сам же он при этом не ощутил ничего. Только горечь и легкое пощипывание в порезанном пальце. Он давно уже ничего не ощущал. Но был уверен, что на таком расстоянии они не разглядят цвет его прищуренных глаз, сработает поза и жест.

Да за одну такую позу — не говоря уж о вовсе возмутительном и неподходящем для приличного юноши жесте — его, не задумываясь, вышвырнули бы с любого мало-мальски заботящегося о собственной репутации уровня. А отсюда, между прочим, вышвырнули бы с особенным удовольствием.

Но…

Она самая.

Он не зря выбрал себе вбок-ветку немного повыше арбитражной эс-сейтри. Ненамного. При желании, повиснув на носках и вытянувшись, он мог бы легко коснуться края наклонной сетки рукой. Но все-таки — выше уровня глаз тех, кто на ней находится.

И теперь вся проблема собравшегося на эс-сейтри общества заключалась в том, кто же из арбитров первым его увидит.

О, нет, не то чтобы они не видели его на самом деле — все они все прекрасно видели, каждый из них, с самого начала. Стоит только на рожи их кислые посмотреть, чтобы убедиться. И, что совсем уж забавно, каждый из них точно так же прекрасно знает, что и другие тоже видят не менее хорошо, и точно так же знают, что и он тоже видит, но…

Гордость.

Вслух признать перед окружающими, что ты, подобно какому-то орсу, замечаешь что-либо выше своего горделиво опущенного носа?.. Тогда, может быть, ты еще и на небо смотришь, а?!

Не-ет.

Никто из них не поднимет голову первым, как бы им всем ни хотелось зашвырнуть его в облака, смешав с ветром. За удовольствия всегда надо платить. Хотя бы тем, что терпишь присутствие выродка, которого в приличном обществе неприлично и замечать.

Гордость — удовольствие дорогое.

Здесь было холодно и скучно. Эльвель слишком привык к открытому горячим ветрам верху, чтобы чувствовать себя комфортно там, где явственно ощущалось зябкое дыхание нижней площадки. Он надеялся услышать о себе немало гадостей после вчерашней выходки, но арбитры пока говорили лишь о Тех-Что-Приходят-Снизу. Эльвель злился и скучал.

Пока не понял, что арбитры делают это специально. В отместку.

Разумеется, они не могли не заметить два десятка прекрасно натасканных рль с новой песенкой о малыше и его маленькой штучке, которую он никогда не забывает дома. Эльвель рассадил их вчера на самых тонких и труднодоступных верхне-ветках с пятиночным запасом сиропа у каждой. Песенка была достаточно похабной, а рль — молодыми и голосистыми, сам выбирал! — чтобы можно было вполне рассчитывать на должный эффект.

Игнорируют.

Ну ладно, это мы еще посмотрим, кто кого. Любопытно будет взглянуть, как вы сумеете проигнорировать, если переложить эту песенку на оверсайф… А ведь хотелось, аврик свидетель! Вот бы тогда запрыгали!

Официальная часть закончилась, арбитры зашевелились, скользя по сетке, кто-то принес напитки — по кругу пустили сонного викса. Голый полностью развернувшийся хвостик безвольно свисал между чуть подрагивающими задними лапками Одобрительно пофыркивание первых призубивших свидетельствовало о том, что викс откормлен и одурманен на славу. Крутанувшись вокруг ветки, Эльвель с трудом увернулся от прицельно брошенного ореха.

Его по прежнему «не замечали», но неофициальная обстановка позволяла швырнуть наобум пару-другую огрызков, и если при этом случайно — о, чисто случайно! — кому-то заедут по лбу — то кто же будет в этом виноват, кроме тех, кто шляются где не положено? Оставаться больше смысла не было.

Эльвель нагловато и со вкусом зевнул, зная, что может сделать это вполне безнаказанно, и по отполированной вертикали скользнул вверх, навстречу горячим ветрам. Там его уже ждали.

Впрочем, наверху его ждали всегда.

— Ну как?!