Стенд

Солдатик был настолько растерян, что не сообразил поинтересоваться, а какое, собственно, отношение имеет Каа к его непосредственному начальству. Он удивился, но другому:

— Так мы же, эта… бабу ловили! А там вышел такой… Ну… настоящий братишка, словом, тьфу ты, мерзость какая! К тому же из этих… ну… Полуголый такой и крашеный — смотреть противно! На улице холодрыга — а у него вся задница голая! Тьфу!..

В кабинете повисло молчание. Потом Каа мурлыкнула:

— Стало быть — Дэн его нашел…

— Но посылал его я. — Лайен невозмутимо выпятил подбородок.

— Посылальщики!.. — Каа пожевала морщинистые губы, фыркнула — Свободны!..

* * *

Базовая.

Грузовик «Утреземь».

Стась.

— Уве Янсен… — Толстые короткие пальцы брезгливо помяли пластиковую полицейскую карточку, прокуренные усы шевельнулись — капитан поморщился. Глянул искоса:

— А других документов нету?

Даже совершенно слепому ежику за парсек и против солнца было бы ясно, что ему не нравился этот худосочный тип с крашеным хохолком на бритом черепе, поскрипывающий черной кожей и позвякивающий металлическими цепями при каждом движении. Все в нем раздражало простую капитанскую душу — и фиолетовые стрелочки у висков, и кожаные браслеты с шипами, и шнурочек, змейкой продернутый сквозь кожу лба. Но особенно выводил из себя изогнутый ржавый гвоздь, воткнутый в мочку левого уха — на этот гвоздь капитан посматривал с содроганием.

Стась шевельнула голым плечом, продолжая презрительно перемалывать зубами тугой резиновый комок. Документы, конечно, были и другие, но на этих самых других красовалась фотография, полицейскую же карточку украшал лишь оттиск генетического кода. И посему — пусть будет лишь полицейская карточка.

Правда, подобная скудость в наличии бумаг могла навести капитана на определенную мысль о не совсем праведном недавнем прошлом будущего подчиненного, но это тоже сработало бы на образ, братишки часто нарушали законы и попадали в тюрьму, так что — чего волноваться?

Говорить, во всяком случае, она собиралась как можно реже, в этом тоже помогала жвачка.

Как там было на кубике сегодня утром? Изменившиеся обстоятельства изменяют внутреннюю сущность путем изменения наружности, что ведет к смене окружения. Насчет внутренней сущности рановато пока судить, но изменение наружности удалось на славу, что там пехота — ее бы сейчас родная тетя не узнала! На этих Янсеновских сапожках — нехилые четырехдюймовые каблуки, хотя по виду и не скажешь — тоже, очевидно, комплексы мучили.

Капитан братишек, похоже, ставил ненамного выше женщин — это было заметно по его перекошенной роже. Но — все-таки выше. К тому же он провел здесь уже почти месяц, и это вносило коррективы.

Он еще раз окинул неодобрительным взглядом разболтанную нагловатую фигуру — помятые уши, на бритом черепе — отчетливые шрамы трепанаций, подчеркнутые кожаной борцовкой широкие плечи, на левом — татуировка. Сверху — что-то затертое, явно криминального характера, ниже — группа крови и совместимости, не очень новая, выцветшая, стало быть — опыт имеется. Ниже — более яркий пиковый туз. Не совсем, конечно, по профилю, но все-таки — ТУЗ. Еще три какие-то мелкие пикушки пониже, у локтя.

Среди них — ни валета, ни дамы. И — одни только черные. Это решило дело.

Капитан пожал плечами.

— Ладно, Сэмми тебя проводит. И чтоб у меня на борту никаких ритуалов, никакого этого вашего… об…брядства!

* * *

Грузовик «Утреземь».

Порт приписки Новая Земля.

Стась.

Тивизор был крохотный и такой же дряхлый, как и все остальное оборудование. Если удавалось наладить хорошее изображение — пропадал звук, при налаживании же звука изображение покрывалось радужными пятнами и рассыпалось на отдельные двоящиеся фрагментики с растянутыми ореольчиками. На компромисс упрямый тиви-прадедушка не шел ни в какую.

Экран побольше и поновее был в каюткомпании. Но там собирались все свободные от работы члены команды, поскольку личные каюты больше напоминали анабиозные боксы и размерами, и наличием удобств — в них можно было только спать, да и то заползать приходилось на четвереньках. Бывать там Стась старалась как можно реже, для чего работу стремилась находить в любое время — к радости всех остальных…

Стась полюбовалась на тщательно отчищенный от ржавчины четвертый компрессорный блок, последний раз прошлась щеткой и осторожно вдвинула его на место. Пользуясь невесомостью, она собственноручно и единолично перебрала все четыре генератора и компрессор, что, вообще-то, категорически запрещалось делать в полетных условиях. Тем более — в одиночку. Но все честитки предпочитали это делать именно в одиночку и именно в полетных условиях, чтобы не маяться потом в доках, ворочая вдесятером многотонные бандуры. На один компрессор в порту ушло бы не меньше месяца при самом удачном раскладе, а здесь — двое суток…

Они вчера приходили. С обыском.

Это уже третий кордон. За какие-то четыре дня полета… Капитан на этот раз ничего не сказал.