Стенд

В отличии от Мэта, крысообразный типчик как раз-таки очень хорошо представлял себе, что именно должно последовать непосредственно за за перемещением снежинок и нажатием пресловутой кнопки. Потому он и потел в прохладной комнате так, что капли текли по лбу, щекотали шею, а рубашка промокла чуть ли не насквозь. Приспичило же Большой Берте вызвать их для обсуждения очередной петиции протеста именно сейчас, а чертову Батлоу — перехватить его уже у самой двери. Изображай теперь камикадзе.

Часы на бомбе в подвале были настроены на пятнадцатиминутную задержку. Он сам их так настроил, резонно полагая, что не стоит особо доверять словам начальства — он имел в виду свое настоящее начальство — о том, что никаких необратимых шагов не будет предпринято, пока он не покинет здание.

Не будет. Конечно же. Так он им и поверил. Да и необратимость очень по-разному выглядит для него и для его начальства.

Он не первый год работал на Контору и юношеских иллюзий по поводу ее методов не питал. Нет человека — нет проблемы, очень удобное правило, а тут, к тому же, для приведения его в жизнь не требуется прилагать никаких дополнительных усилий. Конечно, никто не мешает им попытаться устранить его уже потом, по-тихому, когда закончится вся эта шумиха и никому не придет в голову связать с ней случайную смерть не слишком удачливого и не слишком известного ксенобиолога. Но все это если и будет, то будет потом, к тому же потребует как раз-таки приложения некоторых дополнительных усилий. А Контора, как и любая другая достаточно забюрократизированная организация, очень не любила эти самые дополнительные усилия…

К тому же до этого потом следовало еще дожить.

Вот потому-то он, благодарно покивав заботливому начальству с самым что ни на есть непроницаемо доверчивым видом, потом потратил почти сутки на аккуратное подсоединение к приемному устройству взрывателя пятнадцатиминутного таймера. Ему тогда показалось, что пятнадцати минут вполне достаточно даже при самых непредвиденных осложнениях.

Пятнадцать коротких минут…

Из них прошло уже девять.

Когда на круглых часах, висящих над столом Большой Берты, стрелка дернулась и отсекла еще одну минуту, Крысолицый ощутил резкий спазм внизу живота и был вынужден свести колени. Его движение заметили и поняли правильно, хотя и однобоко. И это дало шанс.

— Прошу прощения, — просипел он, уже не скрываясь, — мне нужно выйти.

И засеменил к двери, провожаемый неодобрительными взглядами. Хорошо еще, что приемная была пуста.

В коридоре он перешел на бег.

Оставалось две минуты.

Рюкзак придется бросить, хотя и жаль. Но времени нет даже на туалет, будем надеяться, что не обделаемся на бегу. На третьем этаже выход на пожарную лестницу был закрыт. Гадство.

Он бежал по лестнице, уже понимая, что не успевает. Оставалась, правда, маленькая надежда, что дежурный пехотинец окажется достаточно ленивым и даст выигрыш еще в три-четыре минуты, хотя бы три-четыре, большего мы не просим…

Наружная дверь оказалась заперта.

Он перепробовал четыре отмычки, прежде чем подобрал подходящую.

Дальнейшее произошло одновременно.

Крысолицый радостно распахнул поддавшуюся дверь и сделал четыре первые шага по бетонной дорожке.

Мэт Гейсон увидел долгожданную цель и, радостно поймав ее в перекрестье прицела, спустил курок.

Часовой механизм в подвале отсчитал последнюю секунду и радостно замкнул цепь.

Освобожденная наконец-таки из крохотной металлической темницы энергия радостно рванула наружу, сметая все на своем пути.

Бетонная дорожка, взбрыкнув, радостно ударила крысолицего по ногам, и за какую-то секунду до того, как потонуть в воющем пламени, он успел увидеть другую вспышку, не такую сильную, но гораздо более неожиданную, направленную прямо в лицо.

И даже успел удовлетворенно огорчиться тому обстоятельству, что опять оказался прав.

* * *

Точка Отсчета.

«Иможен Коалисьен».

Лайен.

— Я не знаю.

— Ну еще бы! Кто бы сомневался. Он не знает. Прекрасно. Просто замечательно. Зачем ему это знать? Совершенно незачем. Он ведь и так уже знает массу гораздо более интересных вещей. Например — как квалифицированно и грамотно запороть любое порученное дело. Это он знает! Или как просрать тривиальнейшее задание, с которым справится любой желторотый спецотрядовец — это он тоже знает, можете не сомневаться. И уж конечно он все знает о ежемесячной прибавке к жалованию, правах профсоюзов, суточных, сверхурочных, командировочных, выслуге лет, надбавке за вредность и диффамацию, льготах служащей молодежи и дотациях не состоящим в шовинистических организациях по какому-либо из трех основных признаков — не сомневайтесь, про все про это он знает твердо, тут его не собьешь!.. Но попробуйте только спросить о чем-то кроме зарплаты и привилегий — и что же вы получите? Ничего. Ну? Что же ты замолчал? Публика ждет твое знаменитое соло из трех слов на бис!..

Лайен щелкнул каблуками. Вздернул подбородок. Спросил нейтрально:

— Разрешите быть свободным?