Стендаль

Но ни друзья в салоне Ансло, ни ночные приключения не дают Бейлю такого удовлетворения, такого освобождения от внутренней тоски, как творчество, особенно если оно посвящено Италии.

Бейль выпускает «Прогулки по Риму» — два тома чарующих наблюдений большого ума и удивительного сердца. На титульном листе как эпиграф отрывок шекспировского диалога:

«Эскал спрашивает: «Друг мой, мне кажется, что вы носите на себе печать мизантропии и скуки?»

Меркуцио отвечает: «Это потому, что я слишком рано был зрителем совершенной красоты».

Очевидно, совершенная красота человеческого характера не встречалась больше на пути Бейля! В «Прогулках по Риму» много страниц уделено итальянским бригантам и бандитам. Барон Стендаль утверждает, что хроникеры и летописцы Италии, писавшие за деньги восхваления своему господину, оклеветали тех, кто восставал против деспотической и тиранической власти. Необходимо восстановить правильное представление об этих героях народной оппозиции. Дерзкий Стендаль доходит до того, что Мандрена считает благородным человеком. Мы знаем по хроникам, что это был не простой разбойник, а «дорожный рыцарь», разукрашенный молвою о семнадцати покоренных городах, ибо население сочувствовало всякой ломке внутри таможенных границ Франции.

«В одном этом разбойнике больше благородства, чем во всех наших генералах», — говорит Стендаль, обращаясь к обществу Карла X.

Так ловко и искусно «прячет» Стендаль в книге о Риме пропаганду взглядов философа-реалиста, выросшего на идеях Великой буржуазной французской революции.

В одном из томов «Прогулок по Риму» мы находим совершенно неожиданное отступление: на двадцати девяти страницах рассказывается о процессе столяра Лафарга. Какое это имеет отношение к «Прогулкам по Риму»? Цензурное отношение, скажем мы теперь.

Юноша в рабочей блузе, сдвинув брови, рассказывает, что за решетку на скамью подсудимых привела его не простая ревность.

«Вот Франция, неизвестная министрам и нашим двум палатам, — говорит Бейль. — И эта мелкая городская беднота богата именно такими характерами, которые обновят землю. Будущее имеет своим очагом тот общественный слой, к которому принадлежит столяр Лафарг».

Когда книгопродавец Делоне печатал «Прогулки по Риму», Бейль через своего друга Пасторе, человека благонамеренного, преданного монархии и чрезвычайно глупого, получил предложение, совершенно его ошеломившее.

Умер папа Лев XII, и французское правительство было чрезвычайно заинтересовано в том, чтобы иметь во главе римской церкви ставленника французского двора. Испания была в этом конкурентом. Другие державы также делали все, чтобы обеспечить себе влияние в Риме. Пасторе запрашивает Бейля, часто бывавшего в Риме₍ кто из кардиналов может быть приверженцем французского двора. Бейль называет одного из итальянцев, который про себя всегда говорил: «lo sono Borbone»[79]. Этот римский князь, старый склеротический идиот, вечно нетрезвый и просыпающий нюхательный табак на красный жилет кардинальского камзола, во всех отношениях был подходящ для Карла X. Но как сделать, чтобы его избрали?

Правительство Карла X через того же самого Амедея Пасторе предлагает Бейлю взять миллион франков, секретно поехать в Рим и подкупить конклав, собрание кардиналов, которые не имеют права расходиться до тех пор, пока единогласно не изберут нового папу.

Бейль нисколько не возражал против такого поручения, оно ему даже нравилось. Но в это время французским посланником в Вечном городе был господин Шатобриан, страшно щепетильный и самолюбивый человек, который от всей души ненавидел Бейля. Пронюхав окольными путями о том, что в Париже затевается интрига, парижский секретарь Шатобриана предпринял контрмеры, затянувшие поездку «романтического взяточника» Стендаля в Рим для подкупа семидесяти двух апостолов, избирающих нового Христова наместника. Дело обошлось без вмешательства Франции. Папа Пий VIII был избран вопреки желанию Карла X.

ГЛАВА XIV

Не успели выйти «Прогулки по Риму» (1829 г.), как друзья заметили исчезновение Бейля. Где он находится, что он делает? Консьерж постоянно заявляет, что господина Бейля нет дома, а между тем окна его освещены, и днем и ночью не снимаются шторы.

Один из друзей застал Бейля в ночной рубашке. У него красные веки, небритое лицо, всклокоченные волосы — отвратительная внешность человека, проводящего время в попойках. А на столе лежит кипа бумаги. На верхнем листе — во всю страницу надпись «Жюльен». Уж не сошел ли с ума этот человек? — начинают говорить друзья Бейля. Неужели он в самом деле начал писать роман? Разве ему не известно, что «Армане» никуда не годная вещь? А что касается других книг, то он читал письмо Фредерика Монжи-старшего:

«Милостивый государь,