Стендаль и его время

Бывший наполеоновский офицер к прежним наполеоновским солдатам из числа молодых итальянцев обращался с призывом начать борьбу за свободу родины. Уже в 1811 году Италия покрылась сетью секретных союзов, которые вели свое начало от старинного европейского масонства. В применении к секретному братству, возникшему приблизительно около середины XVII века, слово «масонери» обозначает «союз вольных каменщиков» — филантропическое общество с очень расплывчатой программой. Масоны объясняют свое название каменщиков ссылкой на то, что основу их союза составляют строители древнего Соломонова храма, и самый внутренний распорядок своей организации они уподобляют цеховым и иерархическим степеням строителей этого храма. Тройки, семерки и пятерки, лежащие в основе низовых ячеек тайных масонских организаций, завершались более или менее значительным кругом венераблей — наиболее уважаемых членов масонских братств, возглавлявших областные объединения масонских лож.

По типу масонских организаций и возникли в Италии первые конспиративные союзы, имевшие целью объединение всех говорящих на итальянском языке. Эти масоны новой итальянской формации, стремившиеся к восстановлению единой Италии, свободной от иноземного ига, получили название карбонариев. Carbonajo по-итальянски значит «угольщик». Определить происхождение этого наименования с точностью доселе не удалось. Некоторые говорят, что тайные братья, принадлежащие к этому союзу, должны были укрываться долгое время в лесах и жить в лачугах угольщиков. Сами карбонарии вели свою историю от глубокой древности. Во времена Данте, по их словам, уже были карбонарские ячейки (венты). Комментаторы «Божественной комедии» Данте начала XIX столетия находят в ней символическое повествование о таких первоначальных союзах освободителей Италии, о которых, вероятно, сам творец «Божественной комедии» и не мечтал. Во всяком случае, сверстники Бейля карбонарии Россетти и Берше и в печати и на собраниях североитальянской карбонады комментировали Данте именно с этой точки зрения.

Первоначально Иоахим Мюрат, король Неаполитанский, сделал вид, что он опирается на национально-освободительные тенденции карбонариев, имевших в первой четверти XIX века до шестисот тысяч членов на территории Апеннинского полуострова. Историки указывают, что не было роты и эскадрона, а может быть, даже не было и семьи в крупных городах, в которых общество карбонариев не имело бы своих представителей. Особенной прочностью и солидностью отличался Воинский союз лесных итальянских угольщиков[51]. Совершенно несомненно, что Главная, или Верховная, вента карбонарских организаций Италии входила в соприкосновение с международными революционными организациями, что особенно усилилось со времени создания на Венском конгрессе Священного союза монархов.

Соприкосновение Мюрата с карбонарскими организациями Южной Италии дало возможность полиции Наполеона широко ориентироваться в движении и узнать всю его подноготную. Когда эта цель была достигнута, Мюрат прекратил легальную деятельность карбонарской конспирации. Но этого мало: он с дикой жестокостью расправился с теми представителями южноитальянской карбонады, которые возглавлялись великим конспиратором Капобьянко. Загнанный в горы, Капобьянко был пойман за обеденным столом у священника-предателя и тут же расстрелян.

Карбонарии ушли в подполье. Их союз все более и более усложнял конспиративную технику, после того как 4 апреля 1814 года Мюрат декретировал смертную казнь за простую принадлежность к обществу карбонариев.

Генерал Колетта писал: «Карбонарии являются первоначальным ядром всех недовольных Италии. Мало-помалу вокруг них формируются дружины людей, у которых есть разногласия с правительством. Мы можем составить себе правильное представление о взрыве итальянского недовольства по огромному количеству лиц, занесенных в карбонарские организации, ибо в марте 1820 года их числилось 624 000. Мы жили на вулкане, а министры спали. Недовольство охватывало все более и более широкие массы населения».

На севере Италии центром движения был Милан, а во главе обширной североитальянской конспирации стоял человек, о котором мы уже упоминали, — Федериго Конфалоньери, молодой, полный сил и отважных замыслов, стремившийся к преобразованию итальянской индустрии, приветствовавший паровые суда, газовое освещение и те улучшения в области техники, от которых отказался даже весьма сообразительный в области практической Бонапарт. Его секретарем был поэт Сильвио Пеллико. Когда Ломбардия после падения Наполеона снова попала в руки Австрии, руководители тайного общества собирались у Лодовико Брэма, сына монсиньора Брэма, духовника вице-короля Евгения Богарне, пасынка Наполеона.