Стендап

Так вот, спала я себе, лёжа на задних сидениях, замотанная в плед, в наушниках, и услышала сквозь свой паморок, что мои мужики на передних сидениях как-то странно оживились. Вылезаю из этого аудио-сомнамбулического мира и спрашиваю: "Что случилось?"

— Та ничего такого, спи дальше. Америку бомбят.

Я подумала, что с этими мужиками и их бесконечными приколами невозможно общаться, и попробовала заснуть обратно. Но наушники по причине крайне сонного состояния уже как-то и не натянула.

И тут, сделанное погромче радио начало в мой, закачанный девятистами километров дороги, пыли и вони от опостылевшего автомобильного дезика, мозг передавать страннейший сюр, который можно было бы принять только за озвучку радиопостановки анти-утопии. Шеф крутил каналы приёмника, но там везде, пусть и разными голосами, но взахлёб, шла одна и та же радиопостановка.

Тут мы уже в Киев практически и заехали, а я окончательно проснулась.

И когда осознала происходящее, что это реальность, то сразу почему-то подумала о Югославии — там же тоже был этот сюр — бомбили.

Всё.

О, да, любителям домашних библиотек

В своей жизни я видела две охрененные частные библиотеки. Конечно, я видала и кучи книг побольше, у меня самой их — везде, но тут именно центральное слово "охрененные".

Первая мне на глаза попалась в гостях у друга друга знакомого… То есть чётко уточнить её местонахождение я затрудняюсь, как и владельца. Кажется, это была вдова в возрасте от семидесяти до восьмидесяти, которая курила трубку. Ну, или это всё-таки было общее имущество её и ещё кого-то в этом частном семейном дворе — шанхае на несколько входов и пристроек.

Короче, представьте себе стандартный светлый двустворчатый книжный шкаф с полностью застеклёнными дверцами эпохи шестидесятых. Он был заставленный от пола до потолка в два ряда дамскими романами и больше ничего. Эти с яркими амурными глянцевыми обложками книжки узнаваемы как пепси-кола, их печатают ещё и огромным как бы не четырнадцатым шрифтом, чтоб их чётко удобно максимально долго без очков было читать.

Когда я увидела это изобилие, а я всегда люблю полюбоваться чужими частными библиотеками, то у меня в голове равновесие уплыло, и наступила зыбь. Не знаю что отражало в этот момент моё лицо, но бабушка — любительница трубки у меня спросила:

— Ты книги читаешь?

— Нет, я — очень редко, — ушла я от темы.

— Напрасно! Надо обязательно читать. Когда нет новых книг, то я читаю повторно старые.

Я утвердительно, в знак осознания своего недочёта покачала головой.

За тем в комнату вошла ещё одна жительница "шанхая", которая отчиталась перед старушкой: "новых нет", но продавец сказал, что скоро будет завоз и "нам отложат". То есть формирование библиотеки продолжалось.

Вторую тематическую частную библиотеку я увидела у парня лет девятнадцати — студента. Он снимал у нас квартиру со своей мамой, стойко приняв сторону матери в связи с разводом родителей. И вот когда они к нам завозили вещи, то я у этого студента в спальне увидела больше кубометра книг серии "фэнтази". Никакой справочной или мемуарной литературы не разбавляло ненужной прозой космический пейзаж вокруг.

Я подумала, что даже если просто заставить всем этим своё пространство спальни, то можно "уйти" с планеты и не вернуться. Но паренёк хоть не спрашивал меня читаю ли я книги.

И вот я по хорошему завидую таким увлечённым натурам. К ним для меня ещё безусловно относятся болельщики спорта и уверовавшие хоть во что-нибудь. Это люди, чей разум занят, а не болтается как что-то где-то, воспаляясь от ударов об острые бортики ледовой проруби.

Семинарские занятия. Философия

Смотрю в Википедии статьи, по сноскам переходя от одной к другой, и случайно добралась до "Знание". Задумчиво осмотрела её и вспомнила нашего в универе препода по "Марксистско — Ленинская Философия".

О, Мама мия! С уверенностью в 99,999(9) могу утверждать, что между нами и преподом была бескрайняя лингвистическая пропасть. Что он там уже говорил, малевал мелом, тёр и менял направления стрелочек, ну, или тыкал указкой, двадцать три девчонки в возрасте в районе девятнадцати лет, пришедшие учиться на бухгалтера, угадывали как силуэт за густым туманом. Его неблагодарные слушательницы могли максимум — это по памяти воспроизвести на слух последние пару предложений.

Я лично помню только что он был маленького роста молодой человек с пышными пшеничными усами, который только — только защитил свою кандидатскую "единогласно" и дико этим гордился. И почему-то ещё слова: "Кант" и "Гегель", которые были между собой в перманентном споре. Или ссоре? Но как-то они между собой толкались в спорах о непознаваемом.

Сейчас бы мне такую лекцию, то я бы ещё и заснула, как на скрипичном концерте со скоростью "от трёх до пяти минут", а тогда как-то держалась, со стула не падала, рисовала в тетрадке какие-то ху. дожества, после бессонной ночи опершись головой о кулак. О, юность! О, выдержка!