Стены молчания

Я прижал ее к себе — Мадонна с младенцем, только наоборот. Я качал ее на руках, гладил ее тонкие шелковистые волосы, которые распрямились от дождя. Казалось, она только что вышла из душа и собиралась расчесаться, а потом завернуть голову в тюрбан из белого пушистого полотенца.

Ее глаза были закрыты. Другие пытались запомнить этот мир, а мама была готова к следующему этапу. Она была готова совершить путешествие. Ради меня, ее ребенка.

Поблизости поблескивало металлическое божество. Оружие моей матери. Меня спасли с помощью не моего бога. Я взял фигурку и вытер что-то с конца его хобота.

Я вернулся к тому месту, где лежал Кетан, и забрал свою одежду. Я пытался не смотреть на него, но даже в темноте его сверлящие глаза приковывали мой взгляд.

Я услышал похлопывание крыльев. В этой тьме были еще более мрачные тени.

Грифы.

Но они не получат мою мать.

Я пошел к машине, открыл багажник и нашел свой чемодан и чехол для костюма под грязным одеялом. Я залез на заднее сиденье машины, вытерся как можно тщательнее и надел свежую одежду. Я покопался в грязной каше моего старого костюма и нашел билеты, деньги и паспорт. Они, конечно, были не в лучшей форме, но они сохранились, чтобы поработать на меня.

Теперь надо было разобраться с телами. Я оттащил водителя и Кетана за хижину. Скорее всего, их найдут уже завтра, но вряд ли до того, как грифы попируют.

Одеяло было достаточно большим, чтобы накрыть им маленькое тело моей матери. Оказалось, она была очень тяжелой, когда я тащил ее к машине. Я едва мог дышать, когда положил ее на заднее сиденье. Я подумал о багажнике, но ей там будет так темно.

Ее сумка, та, пестрая. Она должна была взять ее с собой, сумка могла ей понадобиться в каком-нибудь неотложном случае.

Я подумал, что такси все еще могло ждать маму на дороге. Сначала я хотел пройти по тропинке до дороги, но потом понял, что у меня не осталось сил.

Стекла «мерседеса» были сильно затонированными, вряд ли в такой темноте кто-нибудь будет всматриваться внутрь машины. Конечно, я не собирался сажать мать и пристегивать ее ремнем безопасности, делая вид, что это какая-то старая вдовушка на полночной прогулке.

Я сел на водительское сиденье, проверил свет, индикаторы, автоматическую коробку переключения передач. Я не хотел, чтобы меня остановили, как какого-нибудь придурка.

Перед приборной доской с радио и CD на маленьком подносе лежали пачка «Мальборо» и золотая зажигалка. Я не курю, но мысль, что, может быть, сейчас самое время начать, крутилась у меня в голове. Нет, мама ненавидела запах сигарет.

Я поехал вниз по тропинке и выехал на дорогу. Приблизительно в ста ярдах от себя на холме я увидел огни неподвижно стоявшей машины. Я проехал пятьдесят ярдов, остановил машину и вышел.

Это было такси. Водитель лежал на своем сиденье и храпел. Я увидел сумку из набивной ткани на заднем сиденье.

Я постучал по окну. Водитель тут же встрепенулся, потер лицо и в ужасе уставился на меня.

— У меня нет денег, — сказал он.

Я помахал руками, чтобы показать, что в них ничего нет.

— Все в порядке, — сказал я. — Мне кажется, вы подвозили мою мать. От отеля «Тадж».

Он все еще сомневался.

— Да, сэр.

— Сколько она вам должна? Я сам довезу ее в аэропорт отсюда.

Я достал кошелек и вытащил несколько влажных рупий.

Казалось, водитель расслабился.

— Она очень приятная леди, очень вежливая. И она спросила, как поживает моя семья.

Я кивнул, довольный тем, что дождь смывает мои слезы.

— Мы ехали за вашей машиной, — сказал он. — Когда мы остановились здесь, она сказала, что долго не задержится. Она, казалось, очень хотела увидеть вас.

— Моя мать решила, что хочет ехать со мной, — сказал я.

Водитель кивнул:

— Очень важно, чтобы мать и сын проводили много времени вместе. Я всегда говорю это своему сыну. Он мало разговаривает с матерью. Есть вещи, о которых надо говорить только с отцом, но я думаю, есть и такие вопросы, которые требуют женской чувствительности.

— Точно, — согласился я.

Водитель уставился на мой живот. Я посмотрел вниз и увидел, что на рубашке расползлось кровавое пятно размером с кулак. Видимо, рана на бедре очень сильно кровоточила.

— Вы ранены, сэр? — спросил индиец.

— Это ничего, — ответил я. — Я упал, — я начал отсчитывать купюры. — Так сколько, вы говорите, она должна вам?

— Ах да, сэр. Одна тысяча рупий.

Я дал ему две тысячи. Для меня сорок долларов. Для него месячная зарплата. Я указал рукой на заднее сиденье:

— Я хотел бы забрать сумку моей матери, пожалуйста.

— Конечно.

— Вы были очень добры, — сказал я, — и моя мать попросила поблагодарить вас. Она передает наилучшие пожелания вашей семье.

Водитель улыбнулся и убрал деньги.

— Спасибо сэр, и вам того же.

Я пошел к «мерседесу». Каждый шаг причинял мне невыносимую боль.

Я слышал, как завелось такси, и посмотрел назад. Водитель развернулся в три приема и поехал дальше в гору.

39