Стены молчания

— Мы проехали мой дом, — сказала она. — Хотела проверить, что поблизости нет посторонних в машинах. По сути, никто не должен знать об этом месте, но никогда нельзя быть абсолютно уверенной. Оставайся здесь, пока я схожу и удостоверюсь, что в доме все спокойно, потом я вернусь и заберу тебя. Если увидишь, что я бегу, как идиотка, тогда перебирайся на водительское место и заводи двигатель.

— Будь осторожна, — сказал я, когда она выбиралась из машины.

Пола наклонилась к открытому окну и улыбнулась:

— Если бы я была осторожной, меня бы не было рядом с тобой, дорогуша.

Я посмотрел, как она дошла до середины Дикон-авеню и вошла в проезд с аккуратным синим почтовым ящиком, наверху которого сидел синий пластиковый человечек, загибавший ручку флюгера.

Я пытался подумать о своем следующем ходе, но меня отвлекала режущая боль в бедре и спине, из-за рубашки, промокшей от пота.

Время от времени у меня в голове возникал образ Карлштайна как центра колеса, остальная часть которого называлась клуб «Близнецы». Пока остальные носились по миру со своими возможностями международных мальчиков на побегушках и инициаторов, Карлштайн сидел дома, поддерживал огонь и генерировал директивы по электронной почте. Интересно, в Оксфорде он занимался этим же? Конечно, тогда не было электронной почты. Так неужели, когда они попивали шерри, он говорил им всем по очереди: «Когда ты вырастешь, ты будешь делать это и это, а когда мой маленький брат выползет из подгузников, я сделаю ему степень Гарварда и назначу старшим банкиром, и он будет нашей марионеткой. Потом изобретут электронную почту — поэтому не думайте, что я буду ездить по всему миру, я буду работать дома».

Мне надо было ворваться в его мир. Он никогда не войдет в мой, разве если только чтобы разрушить его.

Я посмотрел на часы. Прошло двадцать минут. Странно. Казалось, что время остановилось, так же, как и человечек на почтовом ящике. Я взял себя в руки. Пола должна была уже вернуться. Подождать еще минуту?

Нет. Она должна была вернуться.

Хитрость бойскаута подсказала мне, что надо сначала обойти дом: по подъездному пути в задний дворик с безукоризненными цветочными розетками, ограничивающими небольшой участок травы, такой же гладкий, как солнечная батарея, в центре был небольшой прудик, подпитываемый бетонным мальчиком, бесконечно льющим воду из маленького бочонка. Книга в мягкой обложке с закладкой посередине лежала на шезлонге, который стоял около пруда. Я представил себе, как Пола сидела здесь, читала, дремала, изредка поднимая голову, чтобы восхититься своим кусочком рая.

Пройдя к задней части дома, я остановился, чтобы заглянуть в окно. Мешанина света и тени, вид был шероховатый из-за эффекта смешения деревьев на заднем дворе и заходившего солнца. Кухонный стол был в темноте, терракотовые часы на стене, и дальше, в глубине дома, был виден свет в одной из комнат. Но не было ни людей, ни шума.

Я двинулся к бетонному крыльцу, которое вело к задней двери, которая, как я догадывался, вела в кухню. Бетон был покрыт лужами, трава у его основания мокрой. Дождь не шел, и, пока я представлял себе Полу в образе домохозяйки, я не предполагал, что она вымыла пол на кухне, а затем вылила помои, прежде чем впустила бы меня в дом.

Я попробовал повернуть ручку двери. Она раздражающе скрипнула, но дверь открылась достаточно легко, и я оказался на кухне, отделанной панелями из американского дуба, домашнего и рационального. На кухонном столе рядом с дверью стояла чаша, до краев наполненная ключами и магнитами для холодильника, бутылкой смазочного масла — чтобы починить скрипучую дверь, рядом с этой чашей была еще одна, полная фруктов, на затененной стороне кухонного стола. Во всяком случае, больше ничего не загромождало поверхности столов, все было аккуратно убрано в ящички и шкафы для посуды.

Не было слышно ни звука, лишь тиканье терракотовых часов.

Но в воздухе летал какой-то резкий запах. Также было что-то на полу — лужа воды. Источник запаха?

Видимость спокойствия исчезла.

Между кухней и комнатой была стена высотой примерно по пояс. На ней были видны осколки стекла, которые злобно смотрели вверх, как какие-нибудь ужасные и многословные меры предостережения. Над некоторыми из них висели нити блестящей зелени. Водоросли?

Я подошел к разделительной стене и заглянул в комнату.

Она была там. Пола сидела на коленях, перед ней лежала мокрая кучка какой-то пестрой трубухи. Я даже не сразу разглядел, но потом понял.

Это была кучка маленьких рыбок, тропических. Россыпь золотых, синих и зеленых тонов сверкала серебром. Разделительная стена была три фута шириной, и по всей ее длине лежали водоросли, гравий, игрушки для рыб, горное озерцо или два с безжизненной радугой мертвых рыб на поверхности. Это было содержимое восхитительного аквариума до потолка. Но теперь его жители сформировали застывшую кучку на мокром ковре Полы.

По спине Полы пробежали судороги, как волна.

— Я думала, что я здесь в безопасности, — пробормотала она.