Стены молчания

Она отдаляла проблему от меня. «Отойди назад, и тогда поймешь, в чем дело», — так обычно говорил отец.

Эрни тоже.

Нет. Не совсем так.

Эрни говорил, что настоящий мыслитель тот, кто иногда отходит в сторону. «Отойди на пару шагов в сторону, — говорил он, — и увидишь проблему с угла, который все остальные пропустили».

Два шага в сторону.

Направо или налево? Вперед или назад?

Интуиция подсказывала мне идти вперед.

Для контринтуиции Эрни это означало назад.

Два шага в сторону — налево и назад.

Я начал считать слова в рассказе «Близнецы», и подставлял их под номера в письме Эрни. Но вместо того чтобы брать первую букву соответствующего слова, я брал предпоследнюю букву предыдущего слова.

Хрупкие обломки значения начали вырисовываться из мертвой бумаги.

«Август — жесточайший месяц».

Это была искаженная цитата из поэмы Элиота. Отголосок Эрни. Отрывок из «Бесплодной земли». Он любил эту поэму. В оригинале, по-моему, говорилось об апреле, хотя я мог ошибаться.

А в августе Эрни как раз въехал в отель «Плаза», а потом был повешен на одном из кранов этой в своей ванной комнате.

Цитата была из первой части «Бесплодной земли», которая называлась «Похороны мертвеца».

Это была эпитафия Эрни. Ему всегда нравилось последнее слово.

У меня не было времени на размышления, надо было переводить.

Эрни говорил, что был виновен во многом. Но тяжелейшее преступление все еще висит на мне. Хотя тело больше не продержится. Он не мог контролировать себя. Демоны правили им.Он должен был остановить их до того, как его собственное тело могло погубить его. Карлштайн хочет, чтобы я совершил преступление. Но больше всего он хочет, чтобы у меня не было шансов выбраться.

Эрни говорил о путешествии или даже о двух путешествиях. Одно, другое… Было сложно понять. В некоторых местах код не работал. Может быть, Эрни был не в лучшем состоянии, когда шифровал послание.

Мое путешествие начнется за клепанной дверью, где надежду рождает боль.Клепанная дверь в борделе у Бабы Мамы, та, над которой хихикал Радж, та, о которой он сказал, что это не для нас. Должно быть, Эрни знал, что я окажусь в этом месте.

Надежда и боль реальны. Но, может, боль — это слишком большая цена. Боль — освобождение. Надежда даруется за определенную цену. Надежда — обещание благородства. Как Хиджра.

Хиджра?

Еще одно путешествие через океан в один конец.

А кто же были эти моряки, плывшие в одну сторону? Скорее всего, безумцы. Словечко Эрни.

Эльфы. Ему нравилось это слово. Как правило, он использовал его, когда говорил о людях, которые были ему симпатичны, типа, ранимых жуликах. Маленькие люди, которым была нужна защита.

Итак, феи пересекали океан и не могли вернуться. Следующие несколько слов ничего не значили. Затем Эрни говорил о корабельных мачтах, которые качались на ветру и каменная Vig Dolorosg — нет, Via Dolorosa [11]. Конечно же. Это путь Христа к распятию. Кто использовал это словосочетание, чтобы описать мои хождения по Бомбею? Вместе с Via Dolorosa моего отца. Мэндип. Это был Мэндип.

Место действия изменилось. Я был уверен, что в письме говорилось об острове Эллис. Я проверил снова. Да, я был прав. Эрни говорил о перевалочном пункте иммигрантов в США, о непривлекательном местечке справа от статуи Свободы.

Я владелец дома, стоящего на полпути в ад, я принимаю души на другой стороне Стикса. Я грузчик, разгружающий груз проклятых.

Он был не только владельцем дома, говорил он. Коллектив вел дела в особняке. В нем собирался черный синод, в котором Эрни был лишь мелким клерком.

А кто же были епископы? Мрачный квартет из Мэндипа, Макинтайра, Аскари и Карлштайна.

Но только не мой отец.

Дальше шел еще больший бред.

Я посмотрел на часы. Пять тридцать. Какого черта делал Макинтайр?

Какого черта.

Следующее слово было «защитник». Можно было легко добавить «нимф».

Эрни сказал, что у него не получилось защитить их. Он хотел. Но он слишком сильно любил их. Он хотел танцевать с ними. Танец с непорочностью, пошлый танец.

Бивни Ганеша тупые, четыре руки изогнуты. Ленивый бог? Доверить судьбы фей мне. Без надежды, которая находится в искажении, феи почувствуют уродливость моей кожи. С надеждой, я их улыбающийся евнух, их улыбающийся защитник Хиджра.

Эрни никогда не говорил четко.