Степь

Енот покосился на него и чуть задумался. И даже решил извиниться. Но тип не дал этого сделать, подскочив и попытавшись ударить. Сейчас он мирно баюкал сломанное запястье и пил выставленный Енотом в качестве компенсации ржаной самогон с хреном. Пока задираться на компанию "чистых", хмуро сидящих у окна никто больше не собирался.

Бирюк сосредоточенно ел какой-то здоровенный кусок мяса, прожаренный совершенно специальным способом. Перед тем, как "хорек" решил подраться с Енотом, несколько посетителей радостно заорало что, мол, нашелся новый дурень, решивший схомячить "мясище" на спор. После сломанной конечности, никто не разъяснил – в чем суть спора, и Бирюк степенно, заедая плохо сваренной картошкой, ел свое мясо. Хотя Енот и подозревал, глядя на незанятые столы у небольшого помоста рядом с тапером, что в харчевне собрались далеко не все местные знаменитости.

Но пока оно выходило им только на руку. Семерка, не дождавшаяся какого-либо ночлега, обещанного Горностаем, заснула прямо тут, откинувшись на дощатую стену. Пока никому не пришло в голову даже задержать на подольше взгляд на этой весьма красивой женщине. А если кто и откровенно пялился, то Енот, к сожалению, не заметил. Хотя за ней и так есть кому присмотреть. Змей, судя по всему определившийся с собственными чувствами, явно решил взять Семерку под свое неусыпное внимание.

- Эй, любезный! – Енот помахал рукой невысокому человечку с явственным горбом, бегающему с подносом и полотенцем через руку по всей харчевне.

- Что тебе, чистый? – буркнул неожиданным хриплым басом половой. – Говори быстрее.

- Чаю. – Енот неожиданно разозлился. Его уже успело достать это постоянное "чистый" и нарочитое пренебрежение со стороны мутантов. – С молоком.

- Ага. Меда, лимон, может быть мяты? – фыркнул коротышка. – Чай найду, и то хорошо. Ты видел, что над дверью написано?

- Харчевня. – Енот улыбнулся ему, как можно ласковее.

- А не чайная, да? Сейчас принесу.

- Ты особо не задирайся, Енот… - Бирюк оторвался от своего мяса. – Помнишь, что на воротах нам сказали? Попадем, а оно нам надо?

- Ну да. Постараюсь не бузить. – Чистильщик отсел чуть дальше, одновременно притушив керосинку, освещающую их стол. И принялся рассматривать зал не так откровенно. Больше, до того, как ему принесут чай, заняться было и нечем. А новых, совершенно разных особей местных жителей, становилось все больше. Видно, место пользовалось популярностью.

Высокие, высоченные и низенькие, толстые, худые, расплывающиеся жировыми мешками или совсем скелеты. Лысые, волосатые, с ног до головы заросшие шерстью или наоборот, покрытые чешуей. Одетые кто во что горазд и, чаще всего, явно не в свое. От штучных, пошитых явно на заказ, костюмов-троек, до рваных и замызганных темными пятнами френчей из амуниции пограничников Альянса. Кто-то лицом – вылитый человек, кто-то – совсем наоборот. Еноту оставалось только смотреть и поражаться на выдумки матушки природы и людей, когда-то вмешавшихся в ее деятельность.

Тапер начал потихоньку наигрывать разухабистую мелодийку. Енот улыбнулся. Давненько ему не приходилось такого видеть. Чаще всего в любом трактире играл старый, но все еще латаемый местным умельцем музыкальный аппарат. Хотя пару раз за последний год встречались и заведения с живыми музыкантами. Как он и предполагал, сразу после первых аккордов на небольшую сцену выскочили три девицы в минимуме одежды и начали весело вилять всем, чем можно и трясти всем, что тряслось.

Танцевала троица вдохновенно, но бесталанно. В скором времени ему надоело пялиться и на четыре груди одной танцовщицы, располагающиеся парой друг под другом, и на вполне аппетитные бедра другой, правда, покрытые хорошо видимой светлой шерсткой. Третья так вообще оказалось переодетым мужиком, но даже на него в зале нашлись любители. И любительницы. Ну, у всех свои наклонности.

Енот отвернулся к окну и стал наблюдать за городским пейзажем и жителями. Последних, несмотря на вечер, не становилось меньше. Даже, наоборот, за грязным стеклом все чаще стали мелькать черные тени.

Невысокий и плотно сбитый паренек, с видимым странным наростом на шее, прокатил небольшую тележку на двух колесах, с металлическим ящиком, парившим из-под прикрытой крышки. То ли запоздавший пирожник, то ли еще какой уличный торговец едой. За ним, сильно ссутулившись, прошел кто-то в длинном черном рединготе и широкополой плоской шляпе. Между стойкой воротника и краем шляпы на Енота, чуть повернувшись, уставилась на мгновение белая маска с провалами глаз и длинным "клювом". В руке, плотно обтянутой перчаткой, некто нес длинный раздутый ридикюль, похожий на медицинский. Енота неожиданно передернуло от одного взгляда на это создание.