Степан Осипович Макаров

Этот призыв — помнить о войне — явился следствием неотступно преследовавшей Макарова мысли о неизбежности нападения Японии на Россию. Он понял опасность, которая грозила его родине, к войне не подготовленной, пренебрежительно относящейся к военно-морским знаниям и морскому опыту. «Тактика» Макарова, — это «боевая тревога», которую бил моряк-патриот. Недаром Макаров в предисловии к своей книге писал: «Каждый военный или причастный к военному делу человек, чтобы не забывать, для чего он существует, поступил бы правильно, если бы держал на видном месте надпись «Помни войну», принятую нами за девиз настоящего труда». Такую надпись Макаров сам постоянно держал перед глазами на своем письменном столе. Желание спасти в предстоящем столкновении честь Родины в значительной степени обусловливало все направление его деятельности и мыслей. В своей книге Макаров не только указывал, как следует вести морской бой, но одновременно стремился усовершенствовать и реорганизовать флот, вооружить его всем тем, что он считал наиболее современным, полезным и нужным.

С обычной для Макарова широтой кругозора, он универсально подошел к решению задачи и дал в своем труде сумму военно-морских знаний и опыта того времени. «Тактика, — говорит Макаров, — имеет своим назначением дать возможность видеть всю картину военно-морского дела, а не одни лишь ее детали, и в этом отношении польза ее бесценна».

Углубляя и расширяя тему, Макаров коснулся в своей книге таких моментов, которые выходят за пределы военно-морской тактики. Он разбирает такие вопросы, как искусство извлекать пользу из жизненного опыта, приучать себя не бояться смерти, как научиться «уметь не находить затруднений», какие следует читать книги и т. д. Все сочинение полно острых мыслей, метких замечаний и советов.

Трудно предположить, чтобы сочинение по специальным вопросам морской тактики читалось бы так легко и свободно, как макаровская «Тактика». Этому оно обязано живостью и простотой изложения.

Опытность во всяком деле безусловно значит много, но ни для какого серьезного предприятия одной ее недостаточно. Макаров резко обрушивается на тех ленивых недоумков, которые утверждают, что в морском деле достаточно одной практики. Он видел в этом, к сожалению очень распространенном явлении, неуважение к науке. «Выгода тактических знаний, — говорит Макаров, — в том и заключается, что занимающийся и много работавший над этим скорее приобретает глазомер в широком смысле этого слова, т. е. уменье ясно оценить обстановку. Ждать, когда мы научимся из одной практики, значит ждать несбыточного и предрешить большие потери при первых же встречах с неприятелем».

«Рассуждения по вопросам морской тактики», получившие мировую известность и тщательно изученные японцами, в России не пользовались популярностью. Самая значительная в свое время по вопросам морской тактики книга даже не вошла в списки рекомендуемых произведений, которыми снабжались судовые и экипажные библиотеки[71]. О том, насколько труд Макарова был у нас непопулярен, свидетельствует следующий случай.

Летом 1902 года в Кронштадт пришло учебное судно с гардемаринами флота Аргентинской Республики «Президенте Сармиенте». Главным командиром Кронштадтского порта был в это время адмирал Макаров. В присутствии гардемарин, офицеров и команды командир аргентинского корабля приветствовал Макарова, как великого учителя военных моряков, победителя брони и творца классической книги, по которой в Аргентине изучают морскую тактику. Макаров не смог скрыть своего искреннего изумления и, вместе с тем, сомнения. «Для красного словца прилгнул видно пылкий аргентинец», — подумал он. Произошла неловкая сцена; моряки недоумевающе смотрели друг на друга. Наконец аргентинский капитан понял, в чем дело. Чтобы доказать правдивость своих слов, он приказал принести экземпляр «Морской тактики» Макарова, напечатанной в Буэнос-Айресе на испанском языке, и торжественно вручил его русскому адмиралу.

— Хоть наш флот еще совсем молод, — сказал он, — но странно было бы, если бы мы не знали книгу, достоинства которой оценены во всех государствах Европы и Америки.

Впрочем и после этого случая отношение к макаровской «Тактике» не изменилось. Все оставалось по-старому.

Причин к этому, казалось бы, странному невниманию было немало. В числе их оставалось и пренебрежительное отношение со стороны высшего морского командования к адмиралу «из мужиков», и то, что труд Макарова шел вразрез с насаждавшейся на флоте рутиной и казенщиной.