Степан Разин

А Разин ни словом, ни намеком не выдавал своих мыслей: только и делал, что слал людей всю зиму в верховые города, будоражил их сладкими надеждами, подогревал ненависть к боярам, воеводам и домовитым казакам.

К весне дали себя знать казацкие отряды и лазутчики, ушедшие из верховых городков на Волгу и далее. Из Царицына сообщил в Москву, в приказ Казанского дворца, воевода Андрей Ужковский, что напали воровские казаки на струг с икрою и на струг е животами[20] нижегородского посадского человека Степана Аникеева и пограбили струги, и ушли на Дон в воровской Качалинский городок. «А чаять-де, — писал царицынский воевода, — что приходили те казаки для проведывания на Волге стругов и лоток». Предупреждал воевада, что идет слух о том, что будет у казаков великое воровское собранье, а стругов и лодок на Волге и по разным урочищам стоит много: зимой вмерзли; их-то и высматривали казаки и сосчитывали.

В апреле пришла новая весть из Астрахани: напали казаки числом в семьдесят человек на торговых людей, ехавших из Терского городка в Астрахань, а были казаки в двух стругах. Товары забрали, а в людей стреляли из ружей, но никого не убили и не ранили, а так, попугали. Быстро вышли из Астрахани конные стрельцы со стрелецкими головами Василием Лопатиным и Семеном Яновым на поиск. Нашли стрельцы тех казаков на взморье и учинили им бой, побили многих и пометали в воду, а остальные ушли степью.

Все вести от посланных казацких отрядов стягивались к Паншину.

Еще лишь подходил Разин к верховьям Дона, а люди его верные уже обо всем проведывали — и на Царицыне, и на Волге, и на взморье. Где сколько «стоит стругов, и где стрелецкие заставы, и как стрельцы — горазды ли воевать с казаками.

Весть о приходе Степана Разина в Паншин городок быстро разнеслась по всему верховью Дона. И сразу пришло в движение голутвенное казачество. Отовсюду шла в Паншин люди, в кузницах ковали сабли и пики, дымили костры на берегах Дона — казаки заново конопатили и смолили лодки, запах смолы летел над городком, из урочищ и камышовых зарослей вытягивали запрятанные там челны, запасали порох, делали пули.

Степан с самого появления в Паншине не знал по коя. Он осматривал струги и лодки, указывал, как лучше снаряжать их в поход, посылал лазутчиков в сторону Царицына за верными вестями, ходил сам в Качалинский и иные городки. Скоро каждый уже знал Разина в лицо, многие люди говорили с ним, и для каждого у Степана находилось доброе слово, ободрение, шутка.

— Ну что, — говорил он крестьянину, смотревшему на атамана во все глаза, — замерз, сердешный? — И он клал руку ему на плечо, прикрытое рваной дерюжкой. — Плохо, видать, тебя хозяин одевал, коль тело сквозь одежу просвечивает. Ничего, скоро доберемся мы до твоего хозяина, научим его уважать вольных казаков, иди-ка ты, сердешный, к есаулу, он тебя определит.

Исхолодавшиеся и голодные люди, беглые и неприкаянные — вся голь верховая дивилась на атаманову ласку и простоту. Говорил Степан всем беглым и неприкаянным: «Вот выйдем на Волгу, и кончатся ваши мучения — сами себе хозяевами будете, а над вами только бог один, и ни воевод тебе, ни бояр, ни помещиков, ни казацкой старшины, бери зипунов сколько хочешь, владей всем. Живи, как вольный казак живет».

Вопили голутвенные за атамана Степана Тимофеевича, торопились на Волгу и за море.

Звал Разин за зипунами, обещал добычу богатую и обильную пищу, а разговор нет-нет да и свертывал на воевод царских да бояр, посматривал искоса, как встречают люди его слова.

А встречали хорошо. Мятежный и бунташный народ собирался в Паншине, головы отчаянные: приходили те, кто не хотел терпеть боле крепостной неволи, тягостных поборов, колодок. Таких плохим словом про боярина не испугаешь, скорее повеселишь сердце.

Шумели казачьи верховые городки. В открытую собирал Разин свое войско. Теперь, когда людей, кто шел с ним, перевалило за две тысячи, не боялся и не таился он больше. Только торопил есаулов и сотников да говорил с пришлыми людьми, что приходили в казачий табор: кто, откуда — только смотри в глаза, говори атаману правду, — где был по дороге, что видел, что думают люди по селам и городам, много ли стрельцов встречал в пути и откуда ждать их теперь? Все интересовало Разина: какие воеводы по городам сидят, чаять ли их перемены в ближайшее время, доволен ли народ воеводами или, напротив, бунтует и грозится, что говорят по слободам и слободкам?