Степан Разин (Книга 1)

– Казацким обычаем хлеб добывать: не сошкой, а саблей, – сказал Степан. – Клич кликнуть – идти на Азов, покорить азовцев, да выбраться к морю, да сесть по Кубани... А знаешь – что морем владать?! Москва не владает морем, а мы его завоюем! В туретчину хочешь – плыви, хошь – к армянам, хошь – к кизилбашцам, хошь – в Индию... Всюду открытый торг. А Дон – за спиной. На колени Корнилу поставим!

– Стяпан Тимофеич... Ну, хошь сотен пять наберешь мужиков, а пушечной дробью как шаркнут с азовской твердыни, тогда куды деться? – ехидно спросил Кривой. а

– Поймал ты меня, Серега, как птаху в сети! – насмешливо сказал Разин. – На пашню к тебе одни мужики набегут, а кликни клич с саблей идти на азовцев – сколь казаков сберется?! – пояснил он. – Весь Дон за собой возметем!

Сергей призадумался.

– А когда казаки сойдутся, ты атаманом станешь? – спросил он.

– Чего же не стать!

– Слышь, Стяпанка, идем сейчас к мужикам! – вскочил со скамьи и нетерпеливо потянул Степана Сергей.

– Блажишь! Сам полезу, что ль, в атаманы?! Обычай казацкий знаешь: когда оберут, тогда и пойду... – возразил Разин.

Сергей покачал головой.

– Без дела лежат мужики, Стяпан. В руках у них зуд. Не станешь ты атаманом – поставят меня. Я не стану – своих оберут, а стоять уж не могут!.. Пока в одиночку бродили аль малой толпишкой, то долго еще бы терпели, а ныне, как вместе сошлись, распалили друг друга, и мочи больше не стало терпеть... Им ныне без дела нельзя... Скажи на Азов – на Азов полезут, Москву воевать позовешь – все одно, на Москву!

Степан в ответ неожиданно громко засмеялся.

– Алеша! Отпустишь меня с мужиками Москву воевать?!

Разин представил себя предводителем кучки оборванцев и не мог удержаться от смеха.

Сергей обиженно встал и шагнул к порогу.

– Эх, Стяпан, мужиков ты не знаешь! Ты мыслишь: казаки – то сила. А ты поглядел бы!..

Степан остановил его.

– Слышь, Серега, вели им идти по станицам да в самый Черкасск, по базарам толкаться да звать на Азов. Поглядим. Коль пойдут казаки к нам в станицу, то быть и походу, станем готовить челны. А одних мужиков подымать – то не дело.

Голытьба зашумела. Слух о том, что в Зимовейской станице собирается войско в поход на Азов, пролетел по Дону. К станице со всех сторон потекли казаки. Домовитые люди сюда не шли, зато тянулась голытьба и отчаянные головы, у кого – ни кола ни двора, только сабля да шашка.

Они заходили в станичную избу, спрашивали атамана. Станичная старшина говорила, что их обманули, что похода никто не собирает, но отогнать пришельцев уже не могла. Табор стоял за станицей, в снежной степи над Доном. В землянках, как в давнее время при атамане Иване Тимофеевиче, снова лежала без дела великая рать голодных и безоружных людей. Бросив шапку и скинув обутки, валился тут же казак, возле других, и расспрашивал о предстоящем походе. И уже находились такие, кто мог рассказать, сколько пушек готовят казаки, сколько куплено пороху и свинцу, говорили, что с тысячу запорожцев идут на подмогу и с ними идет донской атаман, который бывал уже в Азове и знает его снаряды и стены...

Войсковая изба волновалась: Москва не хотела сейчас воевать с Азовом. Если начнется драка, то царь и бояре будут опять недовольны, снова начнутся задержки в получке хлеба и пороховой казны. Да если азовцы еще нагрянут – заварится такая каша, что не расхлебать!..

Корнила вызвал в Черкасск атамана Зимовейской станицы.

– Кто мутит у вас? Все Сережка? – спросил он.

– Сергей приутих, сидит дома. А мыслим, Степан Тимофеич, твой крестник, затеял все дело.

– Степан воротился?! – воскликнул Корнила, до этих пор не слыхавший о возвращении Разина.

– Его и затея! – ответил станичный атаман. – Уж месяца два как дома...

Корнила сразу все понял. «Батькина кровь в Разиненке, с ним будет хлопот!» – подумал он.

– Велите ему в войсковую избу явиться. Месяца два назад воротился и глаз не кажет. Мол, крестный пеняет ему, хочет видеть.

Степан не являлся. В войсковой избе был приказ: как только Разин придет, так сразу его схватить и заковать в колодки, чтобы тотчас судить.

Меж тем Степан держался так, словно сам никуда не собирался. Он не заглядывал в стан голытьбы, не сидел у костров, как делал это Сергей. Он проезжал только мимо, заломив набекрень запорожскую шапку, да искоса поглядывал, намного ли прибыл табор. В седле с ним обычно сидел Гришатка.

Московский богатый гость

Московской гостиной сотни богатый гость Василий Шорин был первым из московских торговых людей, который смел ревновать к славе Строгановых и считать себя с ними ровней.

Он не только посылал своих людей для купли и продажи товаров по всем концам Русского государства, но даже сам ездил в Гамбург и в Данциг, в Стокгольм, Копенгаген и Лондон, а его имя знали и дальше – в Цареграде, в Венеции и в Персиде.

Сам государев тесть – боярин Илья Данилович Милославский, и дядя царя – боярин Семен Лукьяныч Стрешнев держали с Василием совет, когда заводили в державе медные деньги.