Степан Разин (Книга 2)

– Люблю серых! – признался Разин. – Слышь, Наумыч, ты с нами сядь да чарку испей. Винцо хорошо! – похвалил он. – Так вот что: ты к Усу его отведи, да с Усом с ним и рядитесь. Скажи Василию: за каждого татарина брал бы по два коня аль по десять овечек. Черт с ними – куда нам ясырь за собою таскать!.. А выкуп возьмем – мы все войско посадим в седла!..

– Ты бы сам торговался, батька! – сказал Наумов.

– А что – caw да сам! На что же у меня есаулы! Иди, иди. Тут сейчас воеводу ко мне приведут, он нужные речи скажет.

– Твое здоровье! – воскликнул Наумов и брякнул пустою кружкой о стол.

– Пей здравье царицынских горожан. Они с нами в дружбе, – сказал Разин. – А то сидел бы тут с нами, не сдохнет мурза, подождет!

– Не ладно так, батька. Ты войско кинул, я кину, – несмело сказал Наумов; он был ревнив к войску и не любил отлучаться.

– Ну ладно, езжай, – согласился Разин.

Наумов вышел из кабака и помчался по улице.

– Удал атаман! – похвалил его вслед Степан.

Царицынцы продолжали беседу.

– Степан Тимофеич а сказывают, астраханские стрельцы с воеводой на нас Волгой идут. Ты неужто оставишь нас? Коль в город влезут стрельцы, нам добра не жди! – говорили царицынцы.

– Да уж что говорить. Натешится воевода над вами за сбитый замок!..

– Не допусти, атаман! – попросил один из посадских. – Нам худо станет, а и тебя зажмут. Ты в стены их пустишь, тогда и тебе беда!.. Царицын ведь крепость могуча!..

– А с вами, царицынски, вижу, совет мне держать об ратных делах! – с дружелюбной улыбкой сказал Разин. – Вижу, что вы ко мне с прямым сердцем... Пью ваше здравие, добрые люди! – воскликнул Степан, подняв чарку.

– Степан Тимофеич! Батька! Как воеводе сказали, что ты к нам в гости пожаловал, он подхватился да в башню! – возвратясь в кабак, сообщили посланные. – Да ныне к нему все близкие прибрались и заперлись там. Мы сказали, что ты его кличешь. Он дурно нас избранил. А московски стрельцы с ним сидят, из пищалей стрелить нас грозятся!

Разин захохотал.

– Сам себя воевода запер, а вам что плакать! Ну и пес с ним, пускай сидит! – сказал он. – По мне, теперь ваша забота – из башни его не пускать... – Степан Тимофеевич поднялся из-за стола. – Спасибо на угощении вам, добрые люди!

Казаки встали и всей гурьбой пошли за своим атаманом.

– Приходите и вы к нам в гости, – звали они царицынских горожан...

Среди дымящихся углей догоревших береговых костров, присыпанных конским навозом для дыма от комаров, Разин прошел в свой шатер, лег на ковре.

Из-за бугра, из степи, раздавалось блеянье тысяч овец, крики верблюдов, ослов, конское ржанье. Это конница, ездившая со Степаном в набег на татар, возвратилась с добычей и толпами пленников и раскинулась по долине ручья.

С другой стороны, от берега, слышался гул казачьего табора, выкрики, песни. Все это доносилось сюда, на вершину бугра, лишь нестройным шумом.

С темного неба уже засверкали звезды. Дневная жара опала, подул ветерок через распахнутый полог шатра. В темноте запищали голосистые долгоносые кровопийцы – волжские комарищи.

– А, чтоб тебя! – выбранился Степан, хлопнув себя по шее.

Но комар успел улететь и опять запищал над ухом.

«Вот тебе и войско, Степан Тимофеич! – сказал себе Разин. – Вот ты и войсковой атаман! Не так много с Дону пошло казаков: уходить от домов страшились. А возьму понизовые города, кликну клич – хо-хо, сколько их понаскочет!.. Вот и держава казацкая народилась!.. Покойник Иван Тимофеич-то был бы рад... Ясырь татарский сменяю – все войско свое по коням усажу. Тысяч в сорок конных как гряну на Русь!.. Растеряют портки бояре!.. От Астрахани до самого Запорожья засек наставлю, а там и Азов и Кубань покорю. Стану морем владать...»

Разин припомнил беседу с князем Семеном Львовым.

«Вот, князь Семен, какие дела-делишки! Тогда приходи ко мне. Пошлю тебя воевать трухменцев, струги снаряжу, и пушки медные дам, и жалованье положу уж как следует быть!..»

По каменистому склону бугра затопало несколько пар копыт. Разин открыл глаза и прислушался. На фоне звездного неба он угадал знакомые очертания Наумова.

– Тимофеич, иди-ка ты сам с Васильем толкуй. Не казак он, дьявол! Хочет татарский полон отпустить без выкупа.

– Как так?

– Иди к нему сам, говори. Употел я с ним спорить.

– А где, где мурза? Ты зови-ка мурзу ко мне. Я и сам поторгуюсь.

– Мурза ускакал: Василия испугался. Васька его повесить хотел.

– За что? – удивился Разин. – Садись-ка да толком все расскажи.

– Да что рассказать, Тимофеич, нечистый знает! Мурза ведь с добром приходил. Подарков навез – коней дорогих, черных лисиц, горностаев, ковров... А Васька как взъелся!..

– За что? – настойчиво перебил Разин.

– А черт его ведает, батька, за что! Ты бы сам татарина принял, и было б добро...

Разин вскочил, быстрым шагом, широко размахивая руками, сбежал с пригорка к челнам, прыгнул в лодку, легко оттолкнулся и один, без гребцов, домчал до струга Василия. Василий лежал на овчине на палубке под холщовым шатром.

– Чего у тебя, Лавреич, с мурзой? – спросил Разин, не показывая волнения и присаживаясь возле Василия на овчину.