Степанов А. Сказки

Вот задание второе:

где-то чудо есть такое,

прозывают кот Баюн.

Он затейник и шалун,

всё, что делается в мире,

он, как радио в квартире,

чётко знает наперёд.

Песни этот кот поёт,

пляшет весело вприсядку,

знает песни и загадки,

принеси скорей кота,

без него здесь скукота.

И еще хочу я чудо –

золочёную посуду,

чтоб питья в ней и еды,

словно на море воды,

ни на самую на малость

никогда не убавлялось.

А покамест, царь Кокот,

от ворот вам поворот».

Говорится сказка скоро,

да дела идут неспоро.

День и ночь листает царь

чужеземный календарь,

но и в импортном талмуде

нет ни слова о посуде,

ни намека на кота,

лишь разврат да срамота.

И о яблоках чудесных

ничего в нём не известно,

ни одной заметки нет,

не дают царю ответ

ни старинные журналы,

ни цыганка, что гадала

на бубнового туза –

выпадает всё буза.

Как-то сдури или спьяну

спохватился он Ивана:

«Где скрывается дурак?

Растуды его и так!»

Отыскали дурня слуги,

как ни странно, без натуги,

привели на царский двор.

Царь повёл с ним разговор:

«Послужи царю немного,

собирайся в путь-дорогу.

Для начала надо нам

яблок спелых килограмм,

молодильных, чародейных,

что в теплицах берендейных

созревают раз в сто лет,

нам доставь их на обед.

Вот задание второе:

где-то чудо есть такое,

прозывают кот Баюн.

Он затейник и шалун,

пляшет весело вприсядку,

знает песни и загадки,

принеси сюда кота

без него нам скукота.

И ещё мне надо чудо –

золочёную посуду,

чтоб в ней царская еда

не кончалась никогда.

Принесёшь всё это в среду

не позднее, чем к обеду,

коль успеешь, твой отец

даст за это леденец.

Да и я, быть может, браги

плескану тебе из фляги

и пошлю тарелку щей

из солёных овощей.

Не успеешь, будет худо,

бить тебя прилюдно буду».

Говорит в ответ дурак:

«Прогуляюсь, коли так».

 * * * 

Ваня снова в путь собрался,

лапти снял, подпоясался

и пошёл, как и всегда,

сам не ведая куда.

Не спеша, но со сноровкой

прошагал без остановки

в скором времени Иван

сто больших и малых стран.

На дорогах и в селеньях

по царёву повеленью

он расспрашивал людей:

где прописан Берендей,

где кота искать, откуда

достаёт народ посуду.

Но молчал чужой народ,

как воды набравши в рот.

Так он мыкался по свету

без коней и без кареты,

без фуражки и штиблет

много дней, а, может, лет.

Как-то раз, устав не в шутку,

завернул он на минутку

отдохнуть в еловый лес.

Здесь его как будто бес

подтолкнул легонько в спину

в непролазную трясину,

где в довольствии живёт

лишь лягушачий народ,

да ещё плодится тина.

Понял Ваня, что кончина

тут его подстерегла,

словно тать из-за угла.

Вдруг он видит, как в тумане,

красну деву на поляне

всю в сиянии. Она

опьяняет без вина.

Говорит она Ивану: