Степанов А. Сказки

 из заморской пеньки,

 а у дверей стоит стража,

 чтобы не допускать никакой покражи,

 а также, чтобы народ

 не лазил не в свой огород

 да не делал царю докуки,

 не отвлекал его от царской скуки.

 Только на крыльцо поднялся Иван,

 как страж застучал в барабан,

 другой – задудел в трубу,

 остальные открыли стрельбу

 и подняли такой переполох,

 что царь с перепугу чуть не подох.

 Выбежал он на крыльцо,

 глянул на Иваново лицо,

 и сразу же в обморок бряк.

 До того ему страшным показался дурак.

 Ох, и наделал царь канители,

 мамки и няньки к нему подлетели,

 стали махать на него, воду лить,

 в чувство болезного приводить.

 Слуги с расстройства завыли, как псы,

 после укуса осы,

 стража суетится возле царя,

 громче всех остальных оря.

 Иван подошёл к царю тоже,

 плюнул три раза в царскую рожу

 и пошёл сам себе в палаты

 будто ни в чём не виноватый.

 Понравилось ему тут,

 хорошо, видно, люди живут,

 приоткрыл все двери,

 всё посмотрел, всё примерил.

 Есть чему подивиться.

 Вдруг, видит, идёт какая-то девица,

 вся наряженная да завитая,

 золотом и серебром сверкает,

 а чистая просто жуть,

 не прищурившись, боязно и взглянуть.

 «Эй, ты кто такая? – Иван ей, –

 боярыня или царских кровей?»

 А она, как увидела Ивана,

 замерла наподобие истукана,

 лишь глазищи свои вспучила

 на него, как на чучело.

 А затем, закричав благим матом,

 приказала гнать его вон ухватом.

 Набежали тут слуги, пришёл царь,

 «А ну, – говорит Иван, – попробуй, ударь,

 не затем я сюда добирался,

 чтобы каждый ко мне вязался,

 не такой уж я и слабак,

 кулаками махать тоже мастак.

 Но пришёл я сюда не биться,

 а на дочке твоей, царь, жениться.

 Братья мои сыскали уже себе пары,

 живут хорошо, почти как бары,

 сладко пьют, вкусно едят,

 хозяйство ведут да растят ребят.

 Мне бы тоже нужна хозяйка,

 так что, царь, свою дочь отдавай-ка».

 Тут началась потеха.

 Царь чуть не лопнул со смеха,

 слуги ржали, как кони,

 даже святые смеялись на иконе.

 Дочка царская аж заикала,

 слушая такого нахала,

 наконец, слёзы вытря платком,

 обозвала Ивана круглым дураком,

 мол, что с идиота возьмёшь,

 пользы с него ни на грош,

 но и вреда ни на полушку,

 надобно гнать его просто в горбушку.

 Но Иван-дурак снова царю:

 «Я тебе, батюшка, всерьез говорю,

 что пришёл твою дочку сватать,

 так что нечего товар от меня прятать».

 Тут уж царю не до смеха.

 «Ладно, – говорит, – кончилась потеха,

 царских дочерей, дурак,

 не отдают за просто так.

 Вот послужишь годик-второй,

 там и разговор будет другой».

 Так и стал работать Иван на царя,

 утром поднимался ни свет ни заря,

 съедал три тарелки щей

 и выгонял на пастбище гусей.

 Там заваливался на бок

 и досыпал ещё сколько мог.

 Вечером пригонял скотину