Степень доверия. Повесть о Вере Фигнер

«…В начале 1880 года в гор. Одессе Меркулов при посредстве неразысканной до настоящего времени Веры Филипповой, урожденной Фигнер, сошелся с…Софьей Перовской и с обвиняемым по настоящему делу Львом Златопольским, а затем познакомился с Григорием Исаевым, известным ему в то время под именем „Григория“, с проживавшей с ним под видом жены Анной Якимовой и с… Николаем Саблиным. Весною того же года Перовская и Саблин под именем уманских мещан Петра и Марии Прохоровских наняли в доме № 47 по Итальянской улице лавку, в которой открыли торговлю бакалейным товаром. Из этой лавки при участии посещавших Саблина и Перовскую Меркулова, Исаева, Златопольского, Якимовой и Филипповой предположено было провести подкоп под полотно Итальянской улицы, с каковою целью в своем помещении, где производилась торговля, в левом углу за прилавком, в том месте, где ветхие половицы, зачиненные новыми досками, могли быть подняты без повреждения пола, была выкопана яма, из которой участники преступления намеревались с помощью бурава просверлить самый канал для мины. На этом, однако, и остановилось осуществление злодейского умысла, так как полученное известие о прибытии государя императора в Одессу через три дня заставило злоумышленников прекратить работы, которые не могли быть доведены до конца в столь короткое время. Вследствие этого вырытый уже вертикальный колодезь был засыпан, и затем, 24 мая, Прохоровские оставили нанятое ими помещение, отметившись выбывшими в гор. Полтаву…»

Итак, преждевременный приезд царя, новая неудача.

24 мая 1880 года Перовская и Саблин, закрыв свою лавочку, выбыли из Одессы. Следом за ними и в том же направлении отбыли Якимова и Исаев. В июле в Петербург отправилась и Вера. Отправилась, не дождавшись назначенного ей на смену Тригони.

Михайлов, к которому Вера явилась, встретил ее весьма сдержанно.

— Стало быть, приехали? — сказал он язвительно. — Очень хорошо, поздравляю от всей души. И что же вы здесь собираетесь делать?

— Что прикажет комитет, — скромно сказала Вера.

— А что вам комитет? — пожал плечами Дворник, — Когда вы уезжали из Одессы, вы не спрашивали мнение комитета и не стали дожидаться Тригони.

— Дворник, милый, — Вера приложила руку к груди, — поймите, я там не могла больше оставаться ни секунды. Почти целый год я была оторвана от всех вас, совсем одна, не знала, что происходит. Это трудно.

— Ах, в-вам трудно! — возмутился Михайлов. — Тогда извините. У нас институт б-благородных девиц временно з-закрыт. На ремонт.

— Дворник! — Она нетерпеливо топнула ногой. — Как вам не стыдно?

Михайлов посмотрел на нее с любопытством.

— Значит, не зря вас зовут Топни-Ножка, — улыбнулся он. — Эх, Верочка, милая, ч-черт знает что происходит, ни с кем нет никакого с-сладу. Один не хочет п-печати вырезывать, потому что считает себя для этого слишком значительной фигурой, другая не хочет сидеть в Одессе, потому что ей трудно. Я на эти вещи смотрю иначе. П-поручит мне организация ч-чашки мыть — буду мыть чашки. И с таким удовольствием, как будто это самый интересный, т-творческий труд.

Глава пятнадцатая

Теплый осенний вечер. По узким кронштадтским улочкам идут Фигнер и Желябов. Андрей идет уверенно, видно, что не первый раз здесь.

— Сейчас ты его увидишь, — говорит Андрей. — Держи себя в руках, чтобы не влюбиться с первого раза. Соня моя влюбилась. Я, конечно, ревную, но понимаю. Я и сам влюбился. Прекрасной души человек.

— Андрей, — улыбается Вера, — ты не замечаешь, что у тебя все люди прекрасные, замечательные и удивительные?