Степень доверия. Повесть о Вере Фигнер

— Вряд ли, — сказала она. — Впрочем, ты где остановился?

— На Малой Садовой, дом Менгдена.

Она вздрогнула и переспросила:

— Где?

— В доме Менгдена, — повторил он. — А что? Ты знаешь этот дом?

В доме Менгдена, в доме Менгдена… Если произойдет то, что задумано… Сказать ему, чтобы он оттуда съехал? Но это наведет его на разные ненужные размышления… Но если с ним что-то случится, сможет ли она себе простить?.. И все же нет, она не может рисковать делом. Она не щадит ради этого дела себя, не имеет права щадить и других.

— Нет, не знаю, — сказала она. — Прощай, Алеша.

И без лишних церемоний повернулась, пошла не оглядываясь своей торопливой походкой. А господин в енотовой шубе стоял, глядя ей вслед, и вспоминался ему чужой город, маленькая группка воздушных созданий, которые шли, распевая тонкими голосами: «Вперед без страха и сомненья…»

Глава семнадцатая

7 января 1881 года на Малой Садовой улице в подвальном помещении дома графа Менгдена крестьянин Евдоким Кобозев вместе со своей женой открыл магазин по продаже сыров.

Евдоким Кобозев оформил аренду помещения по всем правилам и выложил управляющему домом тысячу двести рублей наличными — плату за год вперед.

И никто не замечал, что не все покупатели, входящие в лавку, выходят обратно. Некоторые оставались здесь на ночь. Их проводили в комнаты, где жили торговец сырами и его жена. В одной из этих комнат стена, выходящая на улицу, была заделана от пола до окна досками и оклеена обоями, как будто от сырости. Но эта обшивка легко сдвигалась: она скрывала широкое отверстие в цементированной стене. Этим отверстием начинался подкоп под Малую Садовую улицу.

Впоследствии выяснилось, что под фамилией Кобозевых торговлей сырами занимались активнейшие члены Исполнительного комитета Юрий Николаевич Богданович и Анна Васильевна Якимова. Работали в подкопе Желябов, Суханов, Исаев, Саблин, Ланганс, Фроленко, Дегаев, Тригони, Меркулов, Баранников и Колодкевич.

Много труда пришлось затратить на то, чтобы без особого шума пробить стену. Потом дело пошло быстрее, пока не наткнулись на водопроводную трубу. Обойдя ее, наткнулись на другую трубу, водосточную. Эта труба была деревянная, сечением аршин на аршин. Возникла серьезная проблема. Обойти трубу сверху — может провалиться мостовая, а вместе с ней и все предприятие. Обходить снизу тоже опасно, можно докопаться до подпочвенных вод, которые все затопят. В конце концов выяснили, что труба заполнена наполовину, в верхней части сделали вырез и двинулись дальше. После этого в подкопе распространилось такое благоухание, что даже в респираторах из ваты, пропитанной марганцем, можно было работать только в течение очень короткого времени без риска потерять сознание.

Одновременно в подкопе работали по два человека. Вынутую землю в одной комнате сыпали на пол, закрывая соломой, рогожей и коксом для топки печей, в другой комнате складывали в пустые бочки из-под сыра. Работа велась каждую ночь и была-закончена в двадцатых числах февраля.

План был такой: во время одного из воскресных проездов царя в Михайловский манеж взорвать под его каретой мину сильного действия. Если взрыв не даст желаемых результатов, в дело вступают Николай Рысаков, Тимофей Михайлов, Игнатий Гриневицкий и Иван Емельянов с метательными снарядами. На случай и, этой неудачи оставался Желябов с кинжалом.

Первоначально террористы планировали осуществить покушение в воскресенье 15 февраля.

15 февраля карета императора, окруженная шестью конными жандармами, благополучно проехала по Малой Садовой — подкоп был готов, но мину заложить не успели.

И тогда Исполнительный комитет назначил новую дату — первое марта.

Вера и Григорий Исаев под именем супругов Кохановских держали квартиру у Вознесенского моста. Она состояла из трех холодных и неуютных комнат, но имела два выхода и еще была удобна тем, что во дворе была баня, ввиду чего частое появление, во дворе незнакомых людей не вызывало у дворника подозрений.

Квартира была снята для нужд Исполнительного комитета и была известна только его членам.

28 февраля, когда кроме хозяев в квартире были еще несколько членов комитета, явилась Перовская и сказала, что вчера Желябов ушел к Тригони, снимавшему комнату на Невском у госпожи Миссюра, и ночевать не вернулся.

В тот же день Суханов принес известие, что Желябов и Тригони арестованы.

Не успели опомниться от этой новости, пришел Богданович и сказал, что только что у него в магазине сыров был произведен «технический осмотр» помещения.

Осмотр производили техник, участковый пристав, околоточный надзиратель и дворник. Видимо, у полиции не было оснований для серьезных подозрений, и поэтому осмотр был поверхностным. Однако техник попался дотошный и, осмотрев магазин, попросил показать ему и жилые комнаты. Подойдя к одному из окон, он облокотился на деревянную обшивку, а потом сильно дернул ее рукой. Обшивка не сдвинулась с места, а сердце хозяина магазина сжалось и провалилось куда-то вниз.

— Зачем эта обшивка? — поинтересовался техник.

— От сырости, — равнодушно ответил Богданович.