Степень свободы

Бич просвистел в воздухе и обжег ее тело под грудью, обвил девушку кольцом, а потом медленно опал к ее ногам.

Марина вскрикнула, схватилась за обожженное бичом место руками и, плача, опустилась на корточки.

— Сними обувь, — услышала она через секунду.

— Я сама буду помогать папе вас убивать, — пробормотала она, глотая слезы и расстегивая босоножки.

Бич просвистел снова. Удар пришелся по плечам и бросил Марину ничком на бетонный пол.

— Запомни главное, — сказал бичеватель. — Рабыня должна подчиняться хозяевам беспрекословно и молчать, пока ей не прикажут говорить.

Хозяин

Вероника Сиверцева видела свою первую соседку по камере мельком, когда похитители на несколько секунд включили свет, чтобы увести ее куда-то в другое место. Однако Вика сразу узнала эту девушку, когда они столкнулись наверху, в довольно просторном помещении, освещенном естественным светом.

Вику привели туда с завязанными глазами и связанными за спиной руками на второй день пребывания в темной камере. До этого Вероника пыталась в истерике колотить в дверь и звать на помощь, но это кончилось только тем, что ее утихомирили бичом и укоротили цепь. Несколько часов она могла только стоять на коленях — лечь, встать или сесть мешала цепь и руки, привязанные сзади к ногам. Глаза ее были завязаны, а рот заклеен скотчем. Примерно половину этого времени рядом кто-то занимался любовью с Сандрой, и Вика испытывала при этом странные ощущения. Она была девственницей, но регулярно занималась самоудовлетворением перед сном и очень хорошо представляла, насколько приятным это может быть.

С другой стороны, Вику воспитывали в том духе, что секс — это нечто порочное, отвратительное и грязное, и что все мужчины сплошь — насильники, маньяки и извращенцы, за исключением папы и того юноши, которого мама с папой выберут Вике в мужья. Будь Вероника флегматиком или меланхоликом — не избежать бы ей фригидности и сексобоязни. И стала бы она старой девой или, в лучшем случае, подобно матери, замужней женщиной, считающей, что секс — это грязь, а совокупление без цели деторождения — разврат.

Вика была единственным ребенком в семье, но это только потому, что ее мама получила какие-то повреждения при родах и больше рожать не могла. Не исключено, что этим объяснялась и ее воинствующая антисексуальность.

Однако Вика, в отличие от холерички-мамы и флегматика-папы, уродилась сангвиником. В ней рано пробудилась чувственность, и очень скоро девочка открыла секрет маленьких удовольствий, которые можно получать незаметно от родителей в постели или в ванной.

Более осведомленные и раскованные подруги объяснили Вике, что далеко не все мужчины — насильники и маньяки, встречаются среди них и вполне нормальные люди. А Наташка Иванова подарила ей на шестнадцатилетие романы «Эммануэль» и «История О» под одной обложкой. Книгу приходилось очень тщательно прятать от папы с мамой, зато ее чтение привело Вику в восторг.

Следствием прочтения «Истории О» стала метаморфоза эротических снов Вероники. Если прежде основной темой этих сновидений было банальное изнасилование в темной подворотне (иногда, впрочем, насильниками оказывались животные и чудовища, пару раз — кентавры, а однажды даже трехголовый дракон), то теперь к этому добавились цепи, наручники, пытки и смертная казнь вплоть до сожжения на костре и посажения на кол. Последнее, впрочем, было связано не с «Историей О», а с одной научно-популярной книгой о прошлом человечества, где говорилось, что во многих первобытных племенах девственниц лишали невинности разнообразными предметами искусственного происхождения. Фрейд, очевидно, сказал бы, что в этом сновидении проявился страх Вероники перед дефлорацией, мы же отметим, что посажение на кол, как и все остальное, доставляло девушке во сне неописуемое удовольствие.

И вот теперь Вика наяву оказалась в той самой позе, которую так часто видела во сне — в положении рабыни с картины Бориса Вальехо «Тарнсман»: нагая, на коленях, со связанными за спиной руками, завязанными глазами и с ошейником на шее. Это ей нисколько не нравилось, черная повязка промокла от слез и ужасно болела кожа, обожженная бичом — но звуки полового акта совсем рядом заставляли кровь приливать к эрогенным зонам, и Вика испытывала нарастающее желание успокоить, унять этот жар, как она умела делать это у себя дома, в кровати, просыпаясь после очередного сексуального сна.

Но теперь не сон, и руки связаны, и укороченная до предела цепь мешает наклониться, чтобы прижаться грудью к коленям. И от этого жар становится все сильнее.