Степень свободы

Скосив взгляд, я заметил, что Гафи потирает одну ладонь о другую – верный признак того, что маг находится в состоянии наивысшей готовности. Я предполагал, что готовность эта была к броску огненного шара или к какому-то другому, может, еще более сильному боевому заклинанию. От меня не требовалось очень резвых маневров, поэтому, держась за руль одной рукой, я вытащил из-за пояса кастер и взвел его. Хотя для массивных тварей разряд кастера что гирафу укол булавкой. Тут встречались слизни метров по семь длиной. Хотя слизни – смех на палке в сравнении с другими, куда более быстрыми и куда более агрессивными тварями. Взять, к примеру, болотника, который, забравшись в систему канализации из-за городской черты, мог запросто тут прижиться. А болотник – это жестко. Настолько жестко, что я предпочел бы никогда с ним не встречаться, какое бы оружие у меня при себе в тот момент ни имелось. Эта тварь до предела сильна, быстра и свирепа. А в темноте, когда обзор, по большому счету, ограничен выхваченным лучом фары пространством, болотник представляет смертельную опасность для любого разумного существа, включая ящеров и арраунов. Хотя уж кто-кто, а представители этих рас – бойцы не последние. Чего нельзя сказать о людях и цвергах, выживших только благодаря интеллекту и способностям к магии. В случае же с болотником магию надо еще умудриться успеть применить, а ум в стычке с ним вообще бесполезен.

Когда мы продвинулись примерно на километр в глубь тоннеля, я перестал беспокоиться о возможной полицейской погоне. Зрячих кристаллов в канализации не было, людей, способных связаться с полицейским участком, тоже, а протяженность сети и ее разветвленность была так велика, что шансов настигнуть нарушителя в этом лабиринте не было никаких. Убегать тут куда проще, чем за кем-то гоняться. Зато был вполне вероятный шанс лишиться в лучшем случае головы, а в худшем – какой-нибудь менее важной для жизни части тела, например обеих ног, как это часто бывало с незадачливыми путешественниками по этим чудовищным катакомбам. Или очнуться с перебитым, а то и с перекушенным хребтом, что тоже случалось.

Мысли невольно крутились вокруг этой темы, хотя я старательно вытеснял ее из головы. Но чем дальше мы углублялись в тоннели, тем ощутимее рубашка прилипала к покрывшейся холодным потом спине.

На втором километре тоннель закончился тупиком, и нам пришлось выбрать одно из двух более узких ответвлений. Единогласно было решено двигаться по правому рукаву, хотя мы с Гафи прекрасно понимали, что с тем же успехом можно было сыграть в чет-нечет.

– Паршиво, что на приборной панели нет указующего кристалла, – вздохнул я.

Эхо моих слов заметалось под сводом тоннеля и умчалось прочь, в непроницаемую темноту за пределом освещенного фарой пространства.

– Ага, – невесело усмехнулся маг. – Еще хуже, что скутер не оборудован скорострельными спелганами. А насчет направления не волнуйся, все тоннели рано или поздно выходят к очистным блокам. Выберемся.

– Меня радует твой оптимизм.

– Спасибо.

Через полчаса пути воздух начал содрогаться от нечленораздельных выкриков, рычания, воя. Я и без того не очень уверенно себя чувствовал, а тут и подавно волосы по всему телу встали дыбом. У цвергов волосы в нашем понимании не росли, но было видно, что Гафи тоже не чувствует незыблемой уверенности в завтрашнем дне. Шутки шутками, но мы, спасаясь от преследования, умудрились оказаться в одном из самых опасных мест в Мире Пророчества.

Вскоре поток воды сузился, обнажив по бокам канала больше каменного пространства, а еще через несколько минут мы попали в огромный сводчатый зал распределительного коллектора, из которого во все стороны разбегались более узкие тоннели. Посреди озера, под сводом коллектора, покоился полузатопленный полицейский турбо-драйв. В свете нашей фары на стенах виднелись многочисленные следы попаданий бортовых спелганов.

– Кажется, тут была неслабая заварушка, – негромко произнес я. – Интересно, что завлекло патруль так далеко в глубь канализационной системы?

– Гнались за кем-то, – с иронией ответил цверг. – Погорячились.

Подъехав ближе, я притормозил над водой возле сбитого аппарата. Лобовое стекло драйва было выбито, внутри белели костями два сильно разрушившихся скелета, а обшивка зияла несколькими опаленными дырами – узкими, а не круглыми, с надорванными краями.

– Это не из спелгана, – приглядевшись, сообщил Гафи. – Похоже на удары энергоклинком.

– Очень мило… – поежился я. – Остановить турбодрайв в рукопашной схватке… Я был бы не прочь побеседовать с погибшими пилотами после их возрождения. Представить не могу, что тут произошло.

– С каких это пор, Бас, тебя потянуло на беседы с полицейскими? Я вот боюсь, что тебе не надо будет ни у кого ничего выяснять. Мы с тобой оба, скорее всего, получим возможность увидеть подобную сцену собственными глазами. Причем с нами самими в главных ролях.

– Ты всегда был склонен к пессимизму? – глянул я на спутника через плечо. – Или это последствия долгого пребывания под землей?