Степень вины

Как и зал суда, комната для закрытых заседаний была отведена Кэролайн Мастерс во временное пользование: тома дел, трактаты по судебной практике и сброшюрованные служебные инструкции принадлежали другому судье, тяжелая мебель с зелеными кожаными креслами была по-родственному близка кому-то, но не ей. Впрочем, теперь это не имело значения – за три дня слушаний судья Мастерс полностью освоилась здесь.

Она откинулась на спинку кресла, оперлась подбородком на сплетенные пальцы и задумчиво смотрела на магнитофон, который Марни Шарп поставила перед ней. Присутствовали лишь Терри, Пэйджит, Шарп и ее помощник.

– О том, чем мы будем здесь заняты, журналисты и понятия не имеют, – объявила судья Мастерс. – И не будут иметь. Именно таким образом я намерена сохранить все это в тайне.

– А о чем мы вправе сказать? – поинтересовалась Шарп.

– Ни о чем. Скажете журналистам – на этом я настаиваю, – что эти закрытые заседания устраиваются для обсуждения тех пунктов свидетельских показаний, по которым имеются разногласия. Точка. Какие это пункты, в чем суть разногласий, вы сообщать не будете.

Шарп подалась вперед:

– У меня создается впечатление, что мистер Пэйджит предпочитает избирательную гласность: для некоторых аспектов дела – телевизионная трансляция по всей стране и лишь скупо дозированные сведения о том, что может пролить свет на мисс Карелли и ее дело.

– Дело не в мистере Пэйджите. Дело в моем архаичном представлении о порядочности. – Кэролайн Мастерс по очереди оглядела юристов. – Как я понимаю, стороны намерены попотчевать меня кассетой психоаналитика мисс Карелли, кассетой, показывающей гнусную сторону взаимоотношений погибшей кинозвезды и боготворимого сенатора Соединенных Штатов, показаниями трех женщин относительно сексуальных повадок Марка Ренсома и сведениями о злоупотреблениях в использовании упомянутых кассет. Если выяснится, что материалы можно обнародовать, я разрешу это сделать. До той поры меня больше будут заботить права людей, упомянутых в этих материалах, чем "право людей знать", или, скажем, право "Нэшнл инкуайер" снабжать читателя информацией о чьих-то последних днях или о сексуальных отношениях между орангутанами и женщинами. – Она повернулась к Шарп: – Я достаточно понятно изъясняюсь?

Шарп замешкалась, как будто собираясь протестовать – почему обращаются именно к ней? Потом кивнула.

– Хорошо. Вы правы, Марни, принимая это на свой счет. – Голос Кэролайн Мастерс смягчился. – Как и пол-Америки, я смотрела мисс Карелли в "60 минутах". Но, в отличие от большинства, я знала, кто снабдил вопросами интервьюера. И невольно задалась мыслью: озабочена ли Марни Шарп сохранением тайны тех женщин, которые действительно были изнасилованы? Вот и сегодня вас почему-то удивляет необходимость хранить в тайне сведения, которые могут нанести большой моральный урон некоторым людям, если их обсуждать на открытом слушании.

Судья Мастерс взглянула на магнитофон, потом снова на Шарп.

– Я не знаю, что на этой кассете. Но если что-то появится в газетах до того, как я решу, что это можно публиковать, и если я выясню, что в этом замешано ваше учреждение, вы будете нести персональную ответственность. Это я понятно объясняю?

– Да, – раздраженно буркнула Шарп. – Понятно.

Пэйджит взглянул на Терри – ему было неясно, отчего такие строгости: из-за серьезности случая или причина глубже? Но Терри была удивлена не меньше его.

– На наших закрытых заседаниях, – продолжала судья, – будет присутствовать стенограф, будет вестись запись того, что говорится. Но я намерена создать все условия, чтобы женщины, которые станут давать показания, чувствовали себя спокойно. Это достаточно тяжелое переживание для них, и я убеждена, что суды должны приложить все усилия, чтобы ободрить тех, кто вынужден давать такие мучительные показания. Среди прочего, это означает, что вопросы в основном буду задавать я. Если кто-то захочет о чем-то спросить и сделать запись, с тем чтобы можно было использовать это при апелляции, он будет иметь такую возможность. Но если я решу, что какие-то показания не должны использоваться на открытых заседаниях, я сделаю так, чтобы расшифровки соответствующих стенограмм не попали к журналистам, чтобы не пострадали женщины, которых эти показания касаются. Что до этой кассеты, я прослушаю ее без стенографа, поскольку разговор записан конфиденциальный.

И снова судья Мастерс посмотрела на каждого юриста по очереди:

– Это приемлемо? Если нет, скажите сразу.

Ответом было молчание. Пэйджит знал, что обычно судья берет на себя роль наблюдателя, а не участника. Он видел, как колеблется Шарп, решая, не заявить ли протест, но в таком случае судья направит ее в апелляционный суд. Однако слушание слишком хорошо складывается для Шарп, чтобы можно было рисковать испортить отношения с судьей, к тому же решение Кэролайн Мастерс защищать право Марии и других свидетельниц на сокровенность их интимной жизни на существо дела не влияло.

– У нас возражений нет, – проговорила Шарп.

– У мисс Карелли тоже, – ответил Пэйджит.